Треск веток и листьев возвестил о приближении еще одного всадника.

Лошадь сквозь листву прорвалась на поляну, где мы разбили лагерь, Бульдог

вытащил нож, и остальные последовали его примеру. Мы больше не были в

безопасности, и все это понимали.

При виде герба Гудрича на доспехах новоприбывшего напряжение

спало. Сквозь темноту я разглядела очертания мальчика на лошади позади

солдата.

Бульдог вздрогнул:

– Хвала Господу Всемогущему, – прошептал он хриплым от волнения

голосом. Затем рванулся вперед, бросаясь к мальчику.

Мое сердце застучало:

– Тэтч?

Из-за спины солдата выглянула голова, жесткие волосы встали дыбом

и торчали во все стороны. Комок застрял у меня в горле. Бульдог снял его с

лошади и осторожно поднял на руки, а мне захотелось с облегчением

опуститься на колени.

Бульдог поцеловал сына в лоб. Слезы текли по застывшему лицу

мужчины, падая на мальчика.

– Прости, папа, – прохрипел Тэтч, и его собственные слезы потекли по

разбитым щекам. – Я не хотел предавать вас.