– Успокойся, сынок. – Бульдог нес его нежно, как ребенка. – Не говори

об этом. Сейчас мы все в большей безопасности, чем когда-либо.

Я не стала ему противоречить. Не сейчас.

Тэтч напряг голову, оглядывая лагерь в поисках кого-то.

– Джулиана?

Я вытерла щеки от слез и шагнула в свет костра, чтобы он мог меня

видеть.

– Я здесь.

Бульдог подошел ко мне. Глаза мальчика снова наполнились слезами.

Он начал протягивать ко мне руку, но остановился. Кто-то перевязал ему

руки чистыми тряпками и обработал раны, но он не смог сдержать гримасу

боли, которую принесло ему это движение.

– Джулиана, – прошептал он, когда Бульдог подошел так близко, что я

смогла разглядеть изгиб его носа в том месте, где он был сломан. – Сможешь

ли ты когда-нибудь простить меня?

– Это не твоя вина. – Я осторожно положила руку на его перевязанную

ладонь. – Мой дядя рано или поздно должен был нас найти. Мы не могли так

жить вечно. – Я говорила эти слова скорее Бульдогу, чем Тэтчу.

– Но, если бы я не убежал и не был бы таким безрассудным…

– Я всегда была безрассудной и подавала тебе плохой пример. И теперь