-Он любил её, - повторяю я. – Ну или по крайней мере, был очень привязан, раз увёз нас с мамой туда… на родину.

-Он не понимал, насколько это опасно?

-Скорее всего нет. Или же это была безответственность. Слепое желание, чтобы его женщина оказалась рядом. Я была совсем мелкая, и мало что понимала. Однако… уже тогда чувствовала, что нам там не рады. Моя мама была очень красивая. Юная. Белокурая. Ну, знаешь такая, прям… белёсая. И синеглазая.

-Как ты?

-Почти. У меня всё же потемнее цвет будет. Хотя тоже, то ещё проклятье. Но я не об этом… Семья отца оказалась не готова к такой невестке. Неверующая, свободолюбивая, русская. Бабушка… пыталась перевоспитать её, но мама воспринимала это как чужую прихоть. Другая жизнь, другая культура. У неё оставались только я и любовь отца, но и последнее тоже вскоре ушло. Бабушка не любила нас, проклиная каждый день выбор единственного сына. Но несмотря на это, она пыталась хоть как-то наставить маму на "путь истинный". Видимо это, было необходимо, иначе… мы с мамой  подвергали всю семью опасности. Ещё до начала гражданской войны, быть русскими являлось преступлением. А сделать из матери чеченку представлялось мало-возможным. Люди гибли каждый день за меньшее, просто не возвращаясь домой. Отец в какой-то момент сдался, отдав нас на откуп своим родителям, самоустранился, по мере развития событий, осознавая, что он натворил. Мама долго сопротивлялась, и я тоже сопротивлялась. Но мне было проще, я всё-таки пошла в отца… внешне. А глаза… их всегда можно было спрятать, опустив вниз. А мама она боролась, но всё равно сломалась. Сначала она померкла, стала бесцветной, неживой. Могла целыми днями сидеть в углу и смотреть в одну точку, и никто не мог достучаться до неё, даже я. Тогда толком и не слышали о депрессии, психологах, да и не до этого было. Мы из дому толком и не выходили. А потом она ушла… просто не проснувшись однажды утром. Самое ужасное, что мне иногда кажется, что это даже к лучшему. Потому что она не застала всего того, что было потом…

Не хотела я ему этого всего рассказывать. Взваливать ещё и эти воспоминания. С него ведь и  остального хватало с лихвой.

-Аська… - вырывается у Артёма, и он ещё сильнее прижимает меня к своему боку.

-Нет, пожалуйста, - качаю головой. – Только не жалей. Я сейчас не ради сочувствия всё это рассказываю… Мне надо, чтобы ты понял.

-Что понял?

-Я не умею жить… просто. Я не знаю, что такое нормальная семья, и уж тем более как строить её. И я никогда не смогу дать тебе того… что ты заслуживаешь.

-Да?! – горько усмехается Артём. – И чего же я заслуживаю?