-Ещё раз. Артём. Высокий такой. Недавно ночевал у нас?

-Да-да, - смеётся Аня. – По совместительству сын твоего отца. У них даже фамилии одинаковые, я проверяла…

-Ань…

-Ну что Аня-то? За что купила, за то и продаю. Володя пару часов назад позвонил, велел готовиться. Других подробностей не знаю.

Нервно ёрзаю на месте, не зная, что и думать в этой ситуации.

-Асют, - уже более осторожно зовёт меня мачеха. – Скажи. Это твоих рук дело? Ты Артёма, попросила?

-Нет.

-Точно?

-Да. Он велел не лезть. И я, не с первого раза, но поняла.

-Вот и славно, - выдыхает Анечка. – Может быть, сам созрел…

На мой звонок Артём не отвечает, а потом мне уже и самой не до этого. Привезли пострадавших в автоаварии.

День так и проходит, в делах и заботах. К вечеру отделение будто бы замирает. Остаётся лишь дежурная бригада, и я совершаю свой обход. После сёстры утаскивают меня пить чай, делясь последними новостями. В целом ощущение такое, что ничего здесь и не поменялось. Правда, порой и годы бессильны, чтобы что-то изменило течение жизни хирургического отделения.

Когда возвращаюсь в ординаторскую, там меня ожидает сюрприз в лице Тертышного Артёма Владимировича, о чём-то оживлённо болтающего с Петровичем. Иногда мне кажется, что стрелянный жизнью анестезиолог просто живёт у нас.

Мужчины встречают меня хитрым взглядом, после чего Петрович поспешно прощается, жмёт Артёму руку и выскакивает за дверь. Остаётся только поражаться, насколько быстро некоторые умеют втираться в доверие.

Артём стоит посреди ординаторской при полном параде – брюки, пиджак, белая рубашка и даже галстук. Руки небрежно убраны в карманы брюк.

-И откуда мы такие нарядные? – язвлю, из последних сил, борясь с дрожью в коленях. Он прекрасен. Как всегда.

-А ты не знаешь?

Отрицательный жест головой.

-Врёшь же. Или ты с Анной Викторовной не разговаривала сегодня? – как обычно до невозможности  проницателен.

Ухмыляюсь. И прежде, чем он продолжает тему, делаю шаг вперёд, обхватывая его шею своими руками. Пальцами по волосам и выдох в самые губы.