Аля с горящими восторгом глазами изучала каждое помещение платформы, заглядывая в каждый угол, узнавая назначение каждого прибора и болтика. Но больше всего ей нравилось смотреть на море, несмотря на мороз и ветер.

— Это словно отдельный микрокосм, — призналась она мне уже перед самым отлётом. Мы тогда ещё оба не понимали, что наш маленький космос теперь навеки с нами.

Домой добирались через Питер, где пришлось встретиться с Вольновым. Я вручил ему бутылку дорогущего вискаря в знак благодарности, а он, как обычно не понимая намёков, самым подлым образом поинтересовался у моей женщины, уверена ли она в своём выборе. За что чуть не получил в нос.

Когда мы все, наконец-то, собрались под одной крышей, Тася на весь день повисла на моей шее, лепеча что-то насчёт того, что её подставили, и лишь перед сном признавшись, что слишком боялась, что я не захочу к ним возвращаться.

— Девочка моя, — с трудом проглатывая образовавшийся в горле ком, обещал я, — запомни раз и навсегда: где бы я ни был и что бы я там ни делал, я всегда вернусь к тебе, Жене и маме.

— Обещаешь?

— Могу на крови поклясться.

Но таких жертв не потребовалось, отделался я одним Бубликом и… почти месячным отсутствием всякой интимной жизни: Тася со всем присущим ей упорством еженочно приходила спать к нам с Алей, чутко реагируя на любые шевеления и просыпаясь каждый раз, когда родители собирались вдвоём прогуляться хотя бы до ванной.

После месяца воздержания (на самом деле это просто совпадение — как раз прошло положенное время после подачи заявлений в ЗАГС) мы с Альбиной зарегистрировали брак и завершили процедуру установления отцовства, получив на руки все три свидетельства. Только после этого Орлова Таисия Алексеевна слегка успокоилась и вернулась жить к себе в комнату, позволив нам с моей новоиспечённой женой потихоньку начать навёрстывать упущенное.

Альбина ушла в декрет сразу после зимней сессии, передав все бразды правления бравому Демьяну Эдуардовичу. Однако это были не единственные изменения, случившиеся в университете в ту зиму. На нефтехимическом факультете появился новый молодой, перспективный и не в меру очаровательный преподаватель. То есть я. Научная жизнь давалась мне непросто, но оседлый образ жизни требовал от меня наличия постоянной работы. Пришлось пробовать себя в новой ипостаси. Спасибо Косте Корноухову, с которым мы были знакомы уже лет десять, столкнувшись однажды на каком-то мероприятии ещё на заре его и моей карьер.

Аля тоже не сидела дома без дела: поймав своего научного муза за хвост, с головой ушла в написание докторской диссертации, с фанатизмом разнося в пух и прах выводы своей кандидатской. Дело это было нескорое, но и жена моя никуда не спешила, утверждая, что у неё в запасе ещё целых три  декретных года, которые она хоть раз в жизни хочет "высидеть" полностью, в чём я сильно сомневался, зная её неугомонный нрав.