— Родители водили тебя на обследование? — Я чувствую, что должен прекратить задавать вопросы, но я хочу знать. По какой-то непонятной причине я все еще хочу знать о ней всё.

— Нет.

— Тогда как же ты узнала?

— Ты действительно хочешь знать, Монте? — говорит Агония, прислоняясь к дверному косяку. Это все еще Агония, я вижу синеву. Но думаю, что своими вопросами могу подтолкнуть ее измениться.

Нет.

— Да. — Черт! Агония подходит к кровати и садится рядом со мной.

— Она убила моего отца, мама увидела, что мы смотрим на его безжизненное тело, вызвала полицию, и меня арестовали. Позже меня направили к психологу, который определил, что я психически больна. Меня отослали на восемь лет. Я ничего не помню о том, что она сделала, только небольшие образы из того, что она мне рассказала. — Агония трет лицо и сутулится, она выглядит раздраженной. — Она всегда все портит для меня, но еще она единственная, кто был рядом, когда я действительно нуждалась в ком-то.

Мое сердце сжимается. У этой красивой девушки всегда была только одна подруга. И ее второе «я» — чертова психопатка, которая убила ее отца и отправила ее в сумасшедший дом. Неудивительно, что Агония выглядит такой противоречивой.

— Мне жаль слышать о твоем отце. — Я действительно не знаю, что сказать.

— Не стоит. Он был жестоким сукином сыном, забившим мою сестру до смерти. Он заслужил смерть, только не от моих рук. Моя сестра заслуживала справедливости, только не такой.

Несколько минут она сидит молча, уставившись на свои руки, лежащие на коленях. Боюсь сказать что-нибудь еще, боюсь, что она может измениться. Я вздрагиваю, когда Агония встает с кровати, не понимая, кто сейчас рядом.

— Прошу прощения. — Она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Тяну руку, чтобы утешить ее, но тут же вспоминаю, что мои руки привязаны к столбику кровати.

Черт, я должен найти выход отсюда, а не разговаривать с человеком, который держит меня в плену.

Но чувствую, что должен спасти Агонию, спасая себя. Может я смогу.

Может быть, я смогу спасти нас обоих от нее .