Он расхохотался безумным смехом и стал подниматься по лестнице, помахивая длинным кнутом.

Эстелле в голову не пришло объяснять потерявшему разум королю, что у нее нет с собой ни трав, ни настоев, она молча пробежала через трапезную в поисках кухни. Но там никого не было, кроме все того же монаха, да и припасов тоже не оказалось. Готовился только весьма скудный ужин, но ни овощей, ни трав, из которых можно было бы приготовить отвар.

– Добрый человек, что ты намереваешься подать на ужин королю и его свите? – осведомилась она.

Монах пробормотал всего одно слово, низким, хорошо поставленным голосом:

– Персики.

– Персики? – вскричала Эстелла, чувствуя, как сердце куда-то проваливается.

В эти минуты сердце Джезмин, казалось, вот-вот разорвется. Она пыталась сделать все возможное, сопротивлялась, царапалась дралась, кусалась, но не смогла справиться с разъяренным королем: тот ухитрился сорвать с нее одежду и сейчас был занят тем, что привязывал ее руки и ноги к кроватным столбикам, перевернув при этом Джезмин лицом вниз. И это было ужаснее всего. Она знала – Джон не только изобьет ее кнутом, но и изнасилует, как обещал, удовлетворяя свою извращенную похоть.

Джезмин лежала неподвижно, смертельно устални, окаменев от страха и дурных предчувствий, задыхаясь и всхлипывая. В эти мгновения ей больше всего хотелось умереть, но потом сердце сжалось от ужаса – смерти и впрямь недолго ждать, после того как Джон выполнит все, что задумал.

Джезмин уже давно отсекла от себя поток грязных оскорблений и мерзких ругательств, льющийся изо рта насильника, – тот, не стесняясь в выражениях, детально описывал, что и как собирается с ней сделать. Джон щелкнул кнутом; конец злобной змеи полоснул по спине, задел грудь, оставив тонкую кровавую полосу.

Она услыхала женский вопль, потом оглушительный стук в дверь и тупо сообразила, что голос принадлежит ей, но кто стучал? Неужели кто-то осмелился прийти ей на помощь?

Джон уже начал сбрасывать с себя одежду, не обращая внимания на шум, но тут до него дошло, что это, должно быть, Эстелла с обещанным настоем.

Оставив дверь спальни открытой, он вышел в маленькую прихожую, остановился у порога и крикнул:

– Госпожа Уинвуд?

– Да, – донесся еле слышный ответ.

Король осторожно приоткрыл дверь и увидел протянутый Эстеллой кубок. Та старалась держать его неподвижно, хотя ноги буквально тряслись. Пока она была на кухне, в памяти откуда-то всплыли полузабытые слова знахарки, обучившей ее лекарскому искусству. Взяв скалку, она начала разбивать персиковые косточки, потом, измельчив ядрышки, смешала с сиропом, отчаянно надеясь, что король не заметит горечи смертельного яда и успеет выпить содержимое кубка. Эстелла напряженно прислушивалась, боясь, что Джезмин жестоко страдает и не выдержит пыток, но в спальне стояла зловещая тишина.