Наконец, поняв, что он не придет, пока продолжается плавание, Джезмин постаралась выкинуть из головы тревожные мысли и думать только о радости встречи с близнецами.

Когда судно причалило у Галуэя, Джезмин с Эстеллой сошли на берег одни, без всякой помощи де Берга. Джезмин не терпелось обнять близнецов. Увидев их, она замерла на месте, не зная, может ли коснуться этих темных головок руками, лишь недавно подлившими яд в вино короля. Но все было мгновенно забыто, когда они помчались ей навстречу и бросились на шею, прижимаясь замурзанными щеками к ее лицу.

Впервые за эти ужасные дни Джезмин оттаяла. Из глаз ручьями струились слезы, но на сердце было легко, потому что единственный способный разлучить их человек ушел навсегда. Эту первую ночь дома она решила ночевать в детской, все время повторяя себе, как счастлива. Пока малыши любят ее, остальное не имеет значения.

Джезмин долго нежилась в теплой воде, попросила Эстеллу смазать подживший рубец медом с кала-минтом, надела теплый халат и, обняв детей, укачивала, пока их глазки не закрылись. Ей тоже было необходимо отдохнуть, исцелиться душой.

Джезмин легла и мгновенно заснула, но в полночь, час ведьм, какая-то сила подняла ее с постели. Неугомонная, словно тигрица, вышедшая на охоту, она надела мягкие туфли, бархатный халат и потихоньку прокралась на крепостной вал. Зажмурив глаза от бьющего в лицо ветра, она старалась заглянуть через стену; длинные светлые пряди разметались по плечам.

Она не знала, сколько времени простояла так, пока внезапно поняла, что уже не одна, и, вскинувшись, окончательно потеряла самообладание, увидев неотрывно глядевшего на нее Фолкона. Он не произнес ни слова. Не двинулся с места. Джезмин знала: муж никогда еще не был так зол на нее. Значит, как она и хотела, придется первой ринуться в бой.

– Что, не хватает смелости смотреть мне в глаза? – вызывающе бросила она, смело бросаясь в поединок.

– Боюсь, если подойду ближе, не выдержу и как следует отделаю вас, мадам, – ответил он с едва сдерживаемым бешенством.

Джезмин, покачивая бедрами, направилась к нему и, остановившись совсем близко, гордо подбоченилась. Они представляли странный контраст – жена в красном бархате, муж во всем черном.

– Ты дьявол! – обрушилась Джезмин на Фолкона.– Изменник! Неверный похотливый дьявол!

– Это ты смеешь говорить мне о неверности? – заревел он.

– Смею? Я все смею! А что ты, собственно, сделаешь, изобьешь меня кнутом? – издевательски спросила Джезмин, распахивая полы халата и обнажая груди.– Прибавишь еще несколько шрамов? А может, вырежешь свои инициалы, как той шлюхе?