— А после Голландии?

— В Бельгию. — И Парис поцеловал ее.

— А потом?

— Во Францию. — Он снова поцеловал ее.

— А что после Франции?

— Он помолчал.

— Испания, но я не думал забираться так далеко.

— А почему? — спросила она.

— О, тогда путешествие растянется на год. — Он усмехнулся. — В Испании слишком жарко заниматься любовью. — Перевернув Табризию на живот, он провел пальцем вниз по гладкой спине. Она затрепетала от его прикосновения, и он принялся неспешно ее массировать. — А вот во Франции климат прекрасный. — Он оседлал ее и, наклонившись, прошептал в самое ухо: — Я найду уединенную бухточку на побережье, где мы будем купаться и играть совершенно голыми в лазурных водах.

— О Парис!

Он всегда ловко умел привести ее в замешательство. И ему это очень нравилось. Сейчас он пребывал в игривом настроении, собираясь снова смутить ее тем, что собирался с ней сделать. Мягко Парис повернул ее лицом к себе.

Глава 19

Глава 19

Дни шли спокойные, полные солнца и счастья, ночи — восторга. В многочисленных сундуках Табризия нашла китайское шелковое кимоно и красивое одеяние, оставляющее обнаженным одно плечо, — сари из Индии, как объяснил Парис. Но, выходя на палубу, она надевала рубашку мужа и белые льняные штаны, которые он ей подобрал.

Когда они отвезли и выгрузили сотни тюков овечьей шерсти, Парис взял Табризию в Гаагу и повел по магазинам. Она удивилась и пришла в полный восторг, увидев самые последние парижские модели. Солнце позолотило ей кожу, и он смотрел на ее сияющее личико глубоким многозначительным взглядом. Они уже понимали друг друга без слов. Сперва Парис отдал ей сердце, а теперь — душу. Они становились одним целым.

В переполненном порту Кале, где можно было купить все, что угодно, он выбрал несколько ящиков бренди и разных сортов вин — от бургундского до бордоского, и если бы еще загрузить корабль сладким испанским, закрома были бы полны.

Как и обещал, он нашел бухточку, и днем они там играли и резвились. Вот тут-то Табризия и выбрала момент Как-то раз перед сном она тихо сказала мужу:

— Парис, я знаю, кто отец ребенка Александрии.

Он уставился на нее долгим, сразу помрачневшим взглядом

— Ты что, знала все это бремя и только сейчас решила сказать? — спросил он.