Я смеюсь. Сквозь рыдания, что до сих пор сдерживаю усилием воли, опасаясь тем самым ещё больше её растрогать. Ни к чему это, и так уже подрагивает от переполняющих её чувств.

-С ума сошла? У меня ведь работа. Люди без моих фруктов пропадут. Не у Нинки же им брать, одни пестициды да воск, чтоб выглядели аппетитнее. Лучше на Новый год меня зови, я точно не откажусь.

-Значит, договорились. Все праздники у меня проведешь. Я тебе город наш прокажу. Вер, спасибо тебе.

- За что же, глупая.

За то что делает неосознанно: позволяет мне хотя бы в двадцать три узнать, каково это — плакать в материнских объятиях, наслаждаться её пальцами, поглаживающими мою макушку, и с жадностью тянуть носом аромат сдобы, постоянно преследующий эту женщину.

-За все, — отстраняюсь и целую её теплую щеку. - За все.

***

Я готова поджечь фитиль и наблюдать за фейерверком, в котором сгорит каждое воспоминание о моем прошлом. Для надежности, даже готова облить каждую мелочь горючим, чтобы пожар не сумел пощадить ни крохи. Так лучше, Вера, как всегда, зрит в корень.

– Куда? – Костров уже проворачивает ключ в замке зажигания, и плавно катится по двору, а я все медлю с указаниями. Ну же, Щербакова, побольше решительности!

– Сюда, – протягиваю яркий буклет водителю и достаю из сумочки миниатюрное зеркальце. Больше на него не смотрю, но уже кожей чувствую неодобрение, что утяжеляет молекулы кислорода, делая его густым, как туман ранним морозным утром. Еще бы, а чего я ждала? Похвалы? Как бы ни так.

– Ну, давай, хоть раз удиви, – щелкаю замком на одном из карманов своего клатча, и даже вперед подаюсь, чтобы не упустить перемен в его настроении. Хочу быть рядом, когда его маска слетит и обнажит истинное лицо, наверняка безобразное, хотя, куда уж хуже? – Заступись за хозяйку, обзови меня, как мужик, в конце концов! А то только и можешь, что пар из ноздрей выпускать!

– А смысл? – как всегда безэмоционально. Только губы поджимает, делая такой очевидной происходящую в нем борьбу: одна часть его мечтает выругаться в голос, другая подсчитывает платежи по кредитам, которые без зарплаты он никогда не сможет покрыть. – Вы все равно ничего поймете.

– Думаешь? А, может, я не такая уж и пропащая. Может, мне как раз и надо, чтобы кто-то ткнул лицом в грязь и хорошенько встряхнул?

Как Макс, у которого это всегда получалось виртуозно. Жаль, что его забрызгало, сейчас на расстоянии наверняка судорожно оттирается от моей грязи.

– Поздно вас уже встряхивать, Юлия Константиновна. Такие, как вы, не меняются, ради собственного комфорта по головам пойдут…