Он сделал это мягко, но достаточно осязаемо, чтобы я сама заглушила мысль прежде, чем она сделалась более конкретной.

Наши шаги эхом разносились под высокими потолками.

Внутри было темно. Не настолько, чтоб хоть глаз выколи — окна верхних уровней лили на пол склада хоть какой-то свет, предположительно от городских огней и звёзд, близлежащих домов и светильников вдоль дорожки. Я заметила лишь тонкий полумесяц луны на небе, пока мы ехали сюда, и то он только начинал подниматься.

Ощущение чьего-то присутствия в этом помещении усиливалось по мере того, как мы шли.

Что бы ни ждало нас на другой стороне, мы здесь определённо не одни.

Ревик сжал мою ладонь. Он тоже это почувствовал.

Териан не вёл нас по прямой линии через всё просторное помещение, главным образом потому, что он не мог так сделать. Чем дальше мы шли, тем сложнее мне становилось видеть что-либо своим физическим зрением. Грузовые контейнеры преграждали нам путь множеством линий, некоторые из них нагромождались друг на друга почти до потолка, несмотря на то, что он был довольно высоким. Чем глубже мы заходили в эти ряды, тем сложнее было видеть, поскольку они заслоняли даже тот слабый свет из окон.

В результате получалось странное и хаотичное продвижение, которое всё сильнее и сильнее напоминало лабиринт. Я использовала свой свет, чтобы отслеживать каждый поворот и изгиб на случай, если нам придётся возвращаться обратно без гида, но это всё равно дезориентировало.

Однако Териан, похоже, знал, куда он идёт.

Примерно в тот момент, когда мы по моим ощущениям миновали половину длины лодочной станции, я их услышала.

В основном это было шуршание, похожее на звуки, издаваемые животными в клетках.

Я слышала их отголосками, поначалу подумав, что это крысы. Однако это всё сильнее и сильнее начинало напоминать движение босых ног по пыльному полу.

Сердце чаще заколотилось в моей груди. Мне пришлось приложить усилие, чтобы не прибавить шагу. Как минимум часть своего внимания я держала сосредоточенным на Териане и на том, что я чувствовала в нём, пока он шёл в темноте перед нами. Он продолжал петлять между высокими стопками контейнеров, время от времени скрывался за тряпками-занавесками, которые свешивались с некоторых ящиков, и открывал нашему взору ещё более узкие и извилистые проходы.

Он явно не хотел, чтобы кто-то нечаянно наткнулся на его «гостей».

К тому времени мы уже не пытались изображать гражданские походки.

Я вообще больше не слышала Ревика, потому что он переключился на свои естественные бойцовские движения. Даже в обыденных условиях его обычная походка была почти бесшумной.