Через пару недель и Людиг точно знал кто из сыновей пищит.

Заметил он, что первым просыпается младшенький, а старшие братья ждут своей очереди на кормежку, уступая ему. Лена удивлялась — ей хватало молока на всех троих, опять же подозревая, что это очередной финт Великого Путника, и оказалась права.

Через месяц после их рождения на каждого из ниоткуда прилетели маленькие красивые перышки, все разного цвета, а эти мелкие радостно загукали, когда перышки коснулись их порозовевших личиков. Лена засмеялась:

— Вот и Крестный объявился у сыночков!

Папа Людиг с первых дней полюбил лежать со своими богатырями, младшенького, Лешика, клал посерединке себе на грудь, а старшенького и среднего по бокам, так и засыпали четыре мужика вместе.

Маленькие четко знали свою сестричку, даже заслышав её шаги, начинали ерзать и издавать какие-то звуки, а Голуба ворковала над ними, тормошила их, гладила-ножки ручки, все детки наслаждались общением друг с другом. Сель забыла, что она когда-то еле ходила — некогда было вспоминать про свои болячки. Лена частенько уезжала-уходила на всякие Советы, ненадолго, малыши оставались на бабушку. Местные умельцы расстарались — смастерили для малышей коляску, и возила их важная Сель на недальние прогулки.

И не догадывался никто из ныне живущих, что были у Великого Путника далеко идущие планы на этих трех мальчишек-богатырей.

Айн отправился к степнякам, поскольку не сидел на месте — мотался по всей степи. Уже где-то через месяц доктора Айна — прозванного Доктором опять же с легкой руки Лены — знала вся степь. Земля полнилась слухом, и стали приезжать не только степняки, но и айны.

Вилья начала постоянно заниматься детишками, ей пришлось несладко, очень трудно было убедить некоторых родителей в пользе профилактических осмотров, заболевшего ребенка жители дальних поселений иной раз привозили очень поздно. Если бы не жесткие меры и приказы Джаса, были бы и летальные исходы. Но Вилья училась быть требовательной, а после того, как она улетела с бессознательным ребенком, который едва дышал, до лечебницы его бы просто не успели довезти, и мальчик остался жив, вся степь полностью и беспрекословно приняла маленькую лекарку.

Её доброжелательность и внимание ко всем без исключения степнякам через пару месяцев сделали жену Джаса уважаемой и почитаемой. Да и как не уважать эту маленькую, хрупкую женщину, которая, по словам старейшин, смогла своими маленькими ручками усмирить дикого, неподдающегося Жеребца.

А Джас печалился, деток все не получалось. Он не говорил Вилье, но сильно переживал.