хихиканье. — Ты убиваешь меня своим хихиканьем. Серьезно, дорогая, ты в порядке?

Я вздохнула.

— Теперь я точно в порядке. Я хочу спать, и от меня пахнет тобой. Я люблю тебя, Дэнни.

Последнее, что я помню, — это как он сказал: «Я так чертовски сильно люблю

тебя, Джесси», — что заставило меня снова захихикать, но после, я, должно быть, задремала.

Мне снились безумные сны... Некоторые из них включали в себя больше

прикосновений и стонов. В одном из них я была в белом платье, а Дэнни без рубашки и в

белых брюках на пляже в окружении наших друзей и Джейн. В другом сне я была одета

как Джинджер Роджерс, а Дэнни — как Фред Астер, и он водил меня вокруг огромного

пианино, на котором, как ни странно, он же и играл.

Я открыла один глаз и почувствовала что-то твердое под щекой. Телефон. Я

проверила, нет ли на нем слюны. Похоже, он все еще был в рабочем состоянии. Я

подняла голову, и это было моей самой большой ошибкой. Голова моя весила так много, что шея едва могла ее удержать. Что-то заползло мне в рот и умерло, а мои конечности, казалось, были покрыты бетоном. Я подняла глаза и увидела, что уже десять. Кто-то был

в моей квартире.

Я вскочила, мое сердце бешено колотилось. Одежда, которую я сбросила с себя

посреди комнаты, была аккуратно сложена на стуле в углу. На моем ночном столике

стояли стакан воды и бутылка «Элив», а рядом лежала карточка.

«Милая,

Я знаю, каким тяжелым может быть похмелье, поэтому принес тебе кое-что в

помощь: воду и «Элив». Фрукты и яйца в твоем холодильнике. Я хотел бы остаться и