А из неё совсем чуть-чуть торчал клок серого меха. Буквально несколько миллиметров. Но этих миллиметров Майрону хватило. Хейли ведь не привезла с собой шубу. У неё и куртка-то всего одна.

Рон отшвырнула ремень на одеяло и шагнул к сумке. Присел над нею и рвану вверх замок молнии. Из открывшихся недр на него уставились два прищуренных зеленых глаза.

— Яу?

Чёртов паршивец!

— Какого хрена? — прошипел Майрон.

— Мр, — кот извернулся и завалился на спину, задрав вверх лапы.

Если он напрашивался на поглаживание, то просчитался. Рон схватил кота в охапку и поднялся. Тот недовольно крякнул.

— Ты моральный урод, — сообщил Майрон в кошачью морду и двинулся к дверям.

Только моральный урод мог так испортить игривое настроение Хейли. Рон быстро сбежал с лестницы, завернул в гостиную и остановился. Разжал пальцы, кот шмякнулся на ковёр. Сидящая на диване Хейли крутанулась и во все глаза уставилась на серый толстый ком.

— Пересмотри свою одежду на предмет шерсти, — заговорил Майрон. — Он спал в твоих вещах.

Она непонимающе моргнула. Но уже в следующее мгновение голубые глаза зло сузились, а челюсть заметно сжалась.

— Ах ты меховой ублюдок, — протянула Хейли.

А это уже куда лучше трагичной меланхолии. Рон хмыкнул.

— Я сказал ему примерно то же самое.

— Мр, — произнёс кот.

Он потянулся на ковре, всадив в него когти. Широко зевнул, отряхнулся, и, больше ни на кого не глядя, рысцой побежал на кухню. Ему не было стыдно. Хейли с негодованием на лице проследила за исчезающей из виду кошачьей задницей. Еще через пару секунд из кухни послышалось чавканье.

Нет. Точно не стыдно. Майрон подошёл к дивану, подтянул брюки на коленях и опустился на сиденье. Откинулся на спинку, упал на неё затылком.

— Он настолько ленивый, что не воспользовался возможностью найти себе подружку, — констатировал Рон, повернув голову к Хейли. — Ты расстроилась?

Она глубоко вздохнула. Будто скинула с себя груз. Придвинулась ближе, поджала ноги. Её бедро прижалось к его бедру. Русая голова легла на плечо Майрона, ткнувшись носом в шею.

— Я думала, ты меня убьешь, — тёплое дыхание согрело кожу.