— Я не могу похоронить тебя там, — сказал он, читая мои мысли. — Только не тебя тоже… Черт возьми, не тебя...

— Хорошо, хорошо, — спокойно сказала я и поцеловала его в щеки, запястья и губы. Ласково, успокаивающе, нежно. — Я буду носить его, — сказала я. Мне не нравилась мысль о том, чтобы отслеживать меня. Но потом я вспомнила, как нападавшие связали мне руки и заткнули рот кляпом. Вспомнила, как тащили вниз по ступенькам спа-отеля и чуть ли не силой затолкали в фургон. Я не хотела, чтобы это повторилось. Но если это когда-нибудь случится, я буду знать, что Артур найдет меня.

Если это была та страховка, в которой Артур нуждался, чтобы чувствовать себя спокойно, я сделаю это для него.

— Я буду носить его. Обещаю, — заверила я, и Артур с облегчением выдохнул. У него были темные круги под глазами, и я знала, что он не спал. Он был измотан. И напряжен. И беспокоился за меня. Но было и что-то еще. Что-то еще.

— Вы что-нибудь выяснили? — я вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что вызвало все это.

Артур закрыл глаза и глубоко вздохнул. Отступив назад, он убрал руку с моего лица, закурил сигарету, сделал успокаивающую затяжку и потер затылок.

— Пока нет. Просто кое-что не складывается, — он хотел сказать что-то еще, но не стал. — Кажется, я схожу с ума, — сказал он и сделал еще одну затяжку. — Будто я что-то упускаю.

— Когда ты в последний раз отдыхал? По-настоящему отдыхал? Когда ты в последний раз спал?

— Я не могу, — сказал он, опустив взгляд в пол. — Они, черт возьми, где-то там. И я не могу их найти. Я всегда нахожу тех, кто угрожает нам. Но эти ублюдки, эти змеи, зарылись слишком глубоко. И… — Он покачал головой и сел на кровать. Я опустилась на колени перед ним.

Глаза Артура остановились на браслете, и я почувствовала, как он становится чуть спокойнее. Дыхание становилось все ровнее, когда свет отражался от серебристой ленты на моем запястье.

— Ты боишься этих людей, — сказала я, замечая навязчивую потребность в том, чтобы включить маячок.

Артур рассмеялся, и от этого насмешливого звука у меня подогнулись пальцы на ногах. Но в нем было и отчаяние.

— Боюсь... — сказал он с еще одним холодящим душу смешком. Он покачал головой, снова уставившись в пол и докуривая сигарету. — Я не боюсь ни одного ублюдка в этом городе. Они могут нападать на меня сколько угодно, с целым арсеналом пушек и взрывающимися контейнерами. Они могут попытаться добраться до меня — пусть, черт возьми, приходят. — Я нахмурилась, не понимая мучительного выражения его лица.

Ноздри Артура раздулись, а челюсти сжались. Затем, на выдохе, он сказал: