— Ты лжешь, — прошипела я, но в моем голосе не осталось ни грамма уверенности.

— На самом деле все было просто, — сказал Олли. — Все это устроить. Вы должны были пожениться. Конечно, этого никогда бы не произошло, нужно было только заключить сделку. Но тебе и не нужно было этого знать.

— Ты убил их, — сказала я, чувствуя, как лед начинает таять, и сквозь него пробивается ярость.

— Или мы смонтировали это видео, чтобы заставить тебя так думать?

Я замерла.

Нет... нет, нет, нет… Он лжет. Должно быть, он лжет.

Олли кивнул своим людям и улыбнулся мне, когда они вышли из комнаты. Я услышала приглушенные голоса за пределами комнаты, в которой мы находились. Затем в дверях появились воскресшие из мертвых мой отец и Хьюго.

Я сломалась. Когда увидела их лица, живые и здоровые, мое сердце разорвалось на части.

— Ческа, — прошептал Хьюго и побледнел. Человек, державший его за руку, втолкнул его в комнату. Хьюго упал на пол в нескольких футах от того места, где мы сидели.

— Ческа, нет... — сказал Джин рядом со мной. Его голос был полон печали из-за того, что я видела.

Я перевела взгляд с Хьюго на отца. Моего отца. Который продал меня. Который, по словам Олли, продал меня.

— Ческа, — сказал папа, и в его глазах заблестели слезы. Он попытался дотянуться до меня, но мужчина, державший его, тоже поставил его на колени рядом с Хьюго. Они выглядели так же, как и всегда. Помятые от того, что их привезли сюда, но такие же, как всегда.

Где они жили все это время? Чувствовали ли они себя виноватыми в том, что сделали?

— Нет, — сказала я, отказываясь верить правде, которая смотрела мне в лицо.

— Ческа, — сказал Хьюго, нахмурившись. — Мне очень жаль, очень жаль.

— Ты продал меня, — сказала я, но смотрела прямо на отца. Мой отец. Человек, который должен был заботиться обо мне. Любить меня. Но все, чем он когда-либо был — это холод. После смерти мамы в моем мире не было любви. На этот раз я была рада, что моя мама умерла. Если бы она была еще жива, это убило бы ее.

— Олли сказал, что позаботится о тебе. Он сказал, что не причинит тебе вреда. Что он любит тебя. — Мой отец сглотнул. Как будто знал, что слова, которые произносил, были полнейшей чушью. — Тебе всегда нравился Олли, — папа опустил голову, и за всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы он выглядел сломленным. Он  всегда был уверенным и сильным. Но сейчас передо мной он казался слабым, побежденным. Наконец, я увидела, как чувство вины волнами отхлынуло от него.

— Ты продал меня, — повторила я, и его извиняющийся взгляд отскочил от меня, как от стены.