— У вас есть приказ, — сказал я своим людям. — Оставить Лоусона и Фредди нам, — сказал я, кивнув головой в сторону своей семьи. — Как только все их люди будут убиты, охраняйте периметр и не позволяйте никому из их организации выжить. Стрелять на поражение. Ни один из них не должен сделать ни вдоха, когда мы закончим с ними. — Мои солдаты кивнули, словно вынося приговор для жизней, которые собирались забрать.

Телефон Чарли звонил снова и снова, и он кивнул мне.

— Все готовы. Ройал, Симус, Вано, итальянцы... все. Вооружены и готовы к гребаному броску.

— Выходим, — приказал я своим людям, и все погрузились по фургонам. Майки и Джим, мои генералы, возглавили свои подразделения. Я забрался в последний фургон, вся моя семья села рядом. Как только сел, закурил еще одну сигарету. Проверил, заряжены ли пистолеты и все ли ножи на месте. Потом прислонился головой к стенке фургона и почувствовал, как он отъезжает.

Моя семья молчала, пока мы ехали в Дептфорд. Никотин успокаивал, и я боролся с гневом, который давил на меня, пытаясь вырваться на свободу.

Еще нет. Еще рано.

Но скоро. Скоро я выпущу на волю гребаных демонов внутри себя. И все они направятся к Фредди и Лоусону.

— Со мной все будет в порядке, детка. Обещаю, — говорил Винни своей воображаемой Перл. Его зрачки расширены. Он поцеловал ее в щеку и обнял. — Я никому не позволю причинить нам вред, — Винни посмотрел на меня, потом снова на Перл. — Я позабочусь о нем, клянусь.

Я глубоко вздохнул, зная, что он говорит обо мне. Эрик встретился со мной взглядом и кивнул. Он был готов. Более чем чертовски готов вернуть своего брата. Пара зелено-карих глаз проникла в мою голову, и я держал их там. Прямо в поле моего зрения. Я хранил их там, как талисман. Как гребаный проводник к моей девчонке, запертой в этом гребаном заброшенном гараже.

Я взглянул на свой телефон, замену того, который разбили эти ублюдки Лоусоны. Открыл приложение и увидел, что Ческа не двигалась уже тридцать минут. Судя по чертежам, которые нам удалось раздобыть, ее держали в каком-то подсобном помещении.

Я старался не думать о том, что она пострадала. Мне нужно было сдерживать свою ярость, пока мы не окажемся там. Мысль о ней в любом состоянии, кроме идеального, заставляла ярость наполнять кровь и просачиваться в мои кости, мою плоть, разрывая мое вынужденное спокойствие.

— Идем напролом, — сказал я своей семье, которая все еще смотрела на меня. — Точно так же, как мы поступили с русскими. Идем туда и никакой гребаной пощады. — Все они либо кивали головами, либо сжимали пистолеты, либо щелкали ножами. — Как только солдаты Лоусона будут убиты, начнем охоту на Олли и Фредди. — Моя рука в кожаной перчатке сжала приклад пистолета. — Позволим им вести. И сначала посмотрим, что они сделают. — Я указал на свой пистолет. — А потом достанем и их.