— Хорошо, с тобой, может, и усну. Обычно, если я играю в Питере, то прихожу к Захару и играю.

— После концерта?!

— Да, те места, которые мне не понравились.

— Ты фанатик… это ужасно… я тебя обожаю… поцелуй меня…

— Постой, я забыл.

— Что?

— Я хочу сохранить мои цветы!

— Но как? Они завянут, и даже раньше, чем это произойдет, мы уедем, а они останутся здесь. Как это ни печально — лучше их выбросить, иначе нас встретит мертвый букет. Я часто думаю об этом. Зачем так? И раньше не понимала, даже сердилась, что живые цветы убивают ради короткого удовольствия, — Вадим внимательно слушал ее, Мила продолжала, — поэтому я никогда не рву полевых цветов, тех, что выросли сами — они принадлежат природе, должны родиться, жить и умереть в положенный срок. Мне всегда жаль ландыши, фиалки, подснежники, которые по весне бабульки на углах продают. Но садовые цветы — другое, ими украшают, они часть радости и для этого расцвели. И если из них не составят букет и не подарят или не дополнят интерьер, не оформят сцену — значит, они родились зря. Никто не увидел их красоты и не испытал радости. Когда я это поняла, то стала любить срезанные цветы. Вот, такие глупости говорю тебе…

— Нет! Пожалуйста, рассказывай дальше! Расскажи мне, как ты выбрала эти? Почему белые? Сейчас я их сфотографирую, и так они останутся у меня. — Лиманский снова взялся за мобильный. — Вот так… и еще… — Он несколько раз щелкнул букет, который лежал на стойке.

— Почему белые? В них свет, как в твоей музыке. Они… — Мила смотрела на Вадима, подыскивая слово. — Я… их услышала. А еще подумала, как они будут у тебя в руках на сцене. Это красиво — черный рояль и белые розы и каллы. А потом-то я не знала, как их тебе отдать! Бегом хотела вокруг колонн. Из ложи вниз никак! Ха-ха… И побежала бы, хорошо билетер, такая милая, она меня к тебе на сцену выпихнула. А ты… целоваться, при всех! Что те две старушки подумают.

— Какие старушки? — насторожился Вадим.

— Ну… они… мы с ними давно знакомы на самом деле, столько же, сколько и с тобой, но я не знаю, как их зовут.

— Ничего не понимаю.

— Они нам с Тоней встретились, еще тогда, я тебя на афише увидала и поняла, что ты пианист. А эти женщины там тоже были.

— На афише?

— Нет, около метро, по дороге в филармонию. А Тоня, ну, ты же ее знаешь, болтала всякое вроде «твой Лиманский» — они и услышали. С того и пошло. Потом мы все встречались, встречались. И на концерте рядом сидели, кстати, говорили там про твою знакомую, которой ты делал предложение.

— Что?!

— Так они говорили, что после концерта, кажется в Испании, ты ее подвез до гостиницы и…