Принял и, благодарно взглянув на него, покинул кабинет. Идя по коридору, теперь понимал слова Вадима. Этот человек достоин доверия и уважения. Мне теперь всё равно что было в его прошлом, но поговорив с ним, чётко осознал — это жуткое дело в правильных руках и его обязательно распутают. Не ради галочки о количестве закрытых дел, а ради справедливости.

Дома стало более и менее спокойно. Вика по-прежнему находилась в постели, а наши родительницы насестками крутились возле девушки. Антонина Григорьевна не выпускала из рук свои карты, а мама стучала чайной ложкой и стенки кружки с напитком.

Увидев меня, женщины тут же навострили уши, а Вика среагировала только после их оповещения. Подошёл к жене и, погладив по волосам, поцеловал в макушку.

— Я говорил со следователем. В убийстве Саввы новые данные.

Мамы тут же ожили.

— Вику оправдают?

— Пока нет, — осел на край кровати и, взяв жену за руку, осмотрел притихших женщин. — Главной и весомой уликой остаётся нож с отпечатками Вики, но есть много фактов в нашу пользу. Ярослав, действительно, профи и есть большая надежда, что он докопается до истины.

— Дай Бог, дай Бог, — мама перекрестилась, а Антонина Григорьевна вновь о чём-то размышляла.

— Ярослав предполагает наличие опасности, — теперь серьёзно смотрел на жену. — Одной тебе лучше нигде не появляться.

Когда мамы ушли, девушка подняла на меня суровый и безжизненный взгляд.

— Это Лика, — процедила супруга и её губы вытянулись в ниточку ненависти.

— Зная её, не возьмусь исключать, — ответил в тон голоса. — Почему ты так думаешь?

— Савва сказал "Хи… а", — жена снова погрузилась в пережитое, глаза болезненно забегали, словно она снова там возле трупа парня и слушает его. — "Лика". Это она!

Обнадёживать или переубеждать её в чём-то не хотел. В этих словах есть доля правды и не маленькая, но нужны доказательства, и мы их найдём.

Спустя двое суток, Вика немного пришла в себя. Уже выходила в гостиную и съездила со мной до кондитерской.

Смотреть на пустующее место погибшего было невероятно скорбно. Я хоть и недолюбливал мужчину, как соперника, но никогда не желал ему такой смерти. Судя по словам Калина, Савва умирал несколько часов, сам не подозревая об этом, а потом кто-то просто ускорил процесс. И даже с ножом в груди, молодой человек скончался не сразу и был в сознании. Внутри от этих мыслей всё переворачивалось в ледяном ужасе. Сколько прошло времени между ранением в грудь и смертью? Сколько он ощущал эту чудовищную боль, раз убийца успел убрать свои следы и уйти? Я ещё помню ту адскую боль, когда лежал с пулевым на полу кондитерской. Не дай бог ещё раз такое испытать. Но я выжил… А Савва — нет.