Вчера на письменном столе стояла стопка свитеров. Кажется, еще джинсы. Сегодня их нет.

Кислота в моем желудке разъедает внутренности, подбираясь к сердцу. Натягиваю на себя платье, кое-как, дрожащими руками, а белье, которое нахожу на полу, комкаю в ладонях.

И бесшумно выскальзываю в коридор.

В квартире все тихо. Но через мгновение, как только за мной закрывается дверь моей спальни, в коридоре раздаются тяжелые шаги моего отца. Следом идет Оксана.

Она же останавливается возле спальни Кая, дверь которой я, кажется, не прикрыла.

Не могу шелохнуться, так и стою в каком-то шаге от двери, вся превратившись в слух.

— Платон? — ахает Оксана.

Ее шаги отдаляются, она входит в спальню сына. Отец приходит с кухни и входит следом.

— Посмотри на это… — шепчет Оксана.

Наверняка она сейчас ходит по комнате Кая и ужасается бардаку. Вывернутый наизнанку шкаф не оставляет вариантов, если его самого в комнате нет. Почему я не догадалась вчера об этом, почему поверила его словам.

Колени подгибаются, и я съезжаю по стеночке вниз. Обхватываю руками саму себя и слышу хриплые со сна слова моего отца:

— Я нашел записку на кухне.

— Записку? — повторяет Оксана. — Его что, нет в квартире?

— Он ушел, Оксана. Написал, что хочет пожить вместе со своей девушкой. И чтобы мы не переживали. Через несколько дней он с нами свяжется.

Утыкаюсь лбом в колени, сгибаясь от такой резкой боли, словно у меня разом сломаны все ребра. Осколки впиваются в сердце, которое с каждой секундой бьется все быстрее. Так быстро, что заглушает своим гулом все остальные звуки.

Кай солгал мне.

Вчера.

Хотя обещал не лгать. Он уже планировал свое бегство, и самое ужасное, что никто не имеет ни малейшего понятия, куда он сбежал. Если только эта его девушка не существует на самом деле…

Ведь у него нет другой? Ведь он имел в виду меня, когда рассказывал отцу?!

А если нет?