Драконница спускается ко мне на утес, ее силы не бесконечны. Но тяга к истинной паре зовет ее туда, за эту невидимую преграду. Он там. Наш суженный. Наш дракон.

— Ничего, моя девочка! Мы попробуем завтра! — глажу я морду с золотыми чешуйками. — Не получится завтра, попробуем послезавтра. Вот увидишь у нас получится.

Драконница закрывает глаза, отдаваясь нехитрой ласке.

И как награда за старания до нас доносится слабый и далекий рык дракона. Нашего дракона.

Драконница тут же вскидывает морду, оглушая меня своим ревом.

— Спасибо, Господи, спасибо! Живой!

Слезы текут по лицу, но я улыбаюсь.

«Живой!»

Рывок. И какая-то сила выбрасывает меня из сна.

Еще даже солнце не встало. В комнате по-прежнему сумрачно. Правда уже видны окружающие меня предметы.

Я все так же лежу, уткнувшись в теплое плечо мужа.

Неподвижного мужа.

Моя подушка мокрая от слез, которые продолжают стекать по лицу.

— Эванс, Эванс, пожалуйста, проснись!

С остервенением пытаюсь растолкать его. Тряся за плечи. А осознав, покрываю лицо поцелуями:

— Прости, прости. Только вернись, пожалуйста, вернись. Несносный, упрямый дракон! Вернись, ты мой, слышишь, мой! Я тебя никуда не отпущу! Я тебя и на том свете достану! Понял! — молочу кулаком по не в чем не повинной подушке. — Ты нужен мне! Нужен Костику! Слышишь! Я люблю тебя, чертов Рамсей! Люблю, слышишь!

Моя истерика продолжается не долго.

Выплакавшись и приведя себя в порядок, я выхожу из комнаты.

В комнате Маклинов никого нет. Хоть им и было выделены соседствующие апартаменты. Ночь они, скорее всего, провели у постели сына.

Да, так и есть.