Или он врал мне тогда, или все это время в его жизни был некто особенный, и я просто по глупости не поняла этого. Отвлеклась на свои проблемы и фантазии, не спросила у него, был ли у него кто-то. Я хочу злиться. Хочу подбежать и накричать на него. Спросить, что он творил со мной последние несколько недель? Зачем флиртовал, смотрел так, словно хотел меня, касаться так, словно он нуждался во мне?

— Поздно, – говорю я Амелии сломленным голосом. – Он сказал, что приведет сюда только кого-то особенного. Я всегда мечтала, все эти годы, чтобы причиной, по которой он не приводил сюда девушку, было то, что особенная уже была тут.

Я смеюсь, но сдавленно и не весело.

— Я такая дура, — бормочу я, слезы текут сильнее, я начинаю пятиться от Амелии, но, как бы больно не было, не могу отвести взгляда от Эверетта и женщины, которую он прижимает к себе.

— Кэмерон, стой. Не уходи, — умоляет Амелия.

Я ее не слушаю. Я не могу оставаться тут. Я разворачиваюсь, опускаю голову, чтобы никто из гостей не видел мое расстроенное лицо, и устремляюсь из шатра под дождь.