Я обвиваю Эверетта ногами, приподнимаюсь, и он медленно входит в меня. Он стонет мое имя, и я крепко сжимаю его плечи, все еще не веря, что это мы. Что мы до этого дошли.

Даже после двух недель я никогда не привыкну к тому, как хорошо он ощущается во мне. Как идеально мы подходим.

Эверетт целует мою шею, и я, сцепив лодыжки за его спиной, двигаю бедрами. Он сжимает мою попу, притягивает сильнее к себе, проникая глубже медленными толчками и растягивая меня наиприятнейшим образом.

Я тяну Эверетта за волосы, не давая дальше нежно кусать мою шею, и впиваюсь в его губы поцелуем. Его язык движется в моем рту в том же темпе, что и бедра, раздувая огонь, что горит во мне с тех пор, как Эверетт ласками разбудил меня этим утром.

- Боже, как же в тебе хорошо. Просто идеально, - чуть откинув голову, бормочет он.

Эверетт остается глубоко во мне, задевая местечко, которое посылает покалывание по спине и заставляет поджимать пальцы на ногах.

Я смотрю на него и глажу пальцами его губы. Они мои. И он мой. Прошло столько времени, и он, наконец, мой. Эверетт вернулся ко мне, потому что нуждался во мне, хоть и ни сразу сумел признаться. Я всегда любила его, даже когда отрицала это. Всегда знала, что не смогу сбежать от него, как бы ни старалась. И теперь он мой.