— Но ты ведь не любишь музыку. Ты не мог прийти туда.

Подняв руку от ее шеи, Эрик прижал ладонь к ее лицу, погладив большим пальцем ее щеку.

— Я действительно не любил музыку и собирался уходить. Меня не было в доме, я был в саду, но когда послышалась соната, мелодия, которую ты играла сейчас… — Он покачал головой, будто бы не веря, что это действительно произошло с ним на самом деле. — Я не смог уйти. Я стоял там под деревом как громом пораженный и слушал то, что никогда прежде не слышал. Я ненавидел музыку, но твоя игра так сильно захватила меня, что я пошел к дому. Я должен был увидеть того, кто играл на рояле так, что у меня сжималась душа.

Она выглядела сейчас почти такой же потрясенной, каким был в тот день сам Эрик, когда услышал льющуюся из гостиной мелодию.

— Боже! — выдохнула она изумленно. — Боже правый!

Она даже не думала, что когда-нибудь узнает правду о том, почему он не любит музыку, но теперь… теперь, когда знала о том, что с ним произошло. Оглушительная боль пронзила ей сердце, когда Клэр поняла, что в плену произошло что-то, вызвавшее в нем отвращение к музыке. Как и к прикосновениям людей. И всё же ее музыка, ее прикосновения были способны сделать с ним то, что не мог сделать никто.

— Что такое? — вдруг встревожился Эрик, наблюдая, как меняется выражение ее лица.

Боже праведный!

— Ты… ты действительно был там?

«И моя музыка действительно заставила сжиматься твоё сердце?»

— Да. Почему это так сильно потрясло тебя?

— Я… — Клэр не смогла договорить, потрясенная до глубины души. С трудом сдерживая слезы, которые душили ее. Вместо этого, к полному его изумлению, подняла руки от его груди и взяла его лицо в свои ладони. Она смотрела ему прямо в глаза, когда сделала свое собственное ошеломляющее признание. — В тот день, когда дядя Джордж попросил меня сыграть для него… Я не могла отделаться от чувства, будто кто-то наблюдает за мной. Боже мой, так это был ты!

Эрик не мог дышать, а Клэр… Она погладила его по голове, а потом сделала то, что чуть было не разбило ему сердце. Опустив правую руку, она коснулась его носа и погладила его так, будто собиралась исцелить его.

— Я никогда так остро не чувствовала на себе чужой взгляд. В той комнате были… В той комнате было много людей, но это определенно были не они. Я была уверена. — Она приблизила к нему свое лицо так, что он ощутил тепло ее дыхания. — Теперь я в этом уверена. Не знаю, как, но я всегда чувствую тебя до того, как ты появляешься.

Он потрясенно застыл, и внезапно Клэр поняла, что не может больше бороться с собой. Погладив его застывшее, изумленное лицо, она опустила руки на его плечи и неловко, но развязала уже почти развязанный шейный платок, который прятал от нее то, до чего ей нестерпимо хотелось добраться. Когда материя выскользнула из ее руки и упала на пол, взору ее предстал до боли знакомый, по прежнему остро выпирающий, волнующий кадык. И позабыв обо всем на свете, Клэр привстала на цыпочки, потянулась к нему и коснулась губами его шеи. К тому единственному, что не могла забыть.