— И она же отняла у меня любимого, — прервала наставницу Ану-син, с грустью покачав головой; в её огромных глазах, под тенью густых ресниц, стояли слёзы.

— Порой такие жертвы необходимы для того, чтобы оправдать ценность более важной цели, — вскинув руку в упреждающем жесте, жёстко возразила Сидури. — Ану-син! Никогда прежде ты не была так близка к осуществлению божественного предназначения, как теперь! Нин хочет, чтобы ты стала его женщиной, — так стань ею! Стань его любимой наложницей, его женой, роди ему сыновей. Сделай так, чтобы царь не мог обходиться без тебя ни дня, ни мгновения, чтобы он без раздумий выполнял любую твою прихоть, любое твоё желание! Когда ты добьёшься этого, когда Нин будет послушен твоей воле, а его подданные станут твоими преданными сторонниками, тогда ты поймешь, что твой час настал!

— Значит, ты допускаешь, что я смогу простить Нина за то, что по его вине лишилась любимого мужа и отца моих сыновей? — Голос Ану-син стал громче, окреп от негодования. — И что, едва оплакав возлюбленного, переберусь с супружеского ложа в царский гарем?

Сидури подалась к ней всем телом и, коснувшись её руки, сжала её с состраданием и пониманием.

— Ты помнишь, как готовилась стать надитум, «посвящённой» жрицей Иштар, — проговорила она, заглядывая Ану-син в глаза, — а после случившегося в нухаре поверила, что твоя мечта не сбудется и твоя цель никогда не будет достигнута? Ты была отчаявшейся, разочарованной, убеждённой в том, что потеряла смысл жизни. Предавшись своему безысходному горю, ты думала, что ничто не в силах изменить непоправимого. Но богиня не оставила тебя, хотя тебе казалось, что она отвернула от тебя свой лик, потому что не защитила от насилия… Иштар-Ишхара не забыла о тебе, Ану-син: это её воля, её желание привело меня к тебе в тот миг, когда ты нуждалась в поддержке. Посвятив тебя в сан верховной жрицы Ишхары, я не только исполнила волю богини, но стала также частью твоей судьбы. Я — твоя наставница во всех смыслах этого слова. И ещё я — твоя родственница, хотя называю тебя сестрой скорее по принадлежности к одному священному культу.

— О том, что мы с тобой одной крови, я, конечно, могла бы догадаться и раньше, — отозвалась Ану-син, выслушав признание Сидури. — Ещё в ту ночь в подземном святилище Ишхары, когда ты говорила, что являешься одной из наследниц первой в Аккаде жрицы древней богини. Но тогда я не обратила внимание на твои слова, хотя и запомнила их… Ещё ты говорила о жрицах, которых называют «избранными», и обещала рассказать об одной из них — последней «избранной», покинувшей храмовый очаг… Знаешь, Сидури, я снова вспомнила о твоём обещании после того, как наложница Нина, Шамхат, увидев на моём плече клеймо Ишхары, сразу поняла, что я посвящена в высший сан «избранной». Ведь это тайный, почти забытый культ, и знать о нём могут лишь те, кто так или иначе причастен к нему…