Где же эта аура влюбленной девочки: горящие глаза, раскрасневшиеся щеки, дрожащие руки и мечтательный взгляд? Или я себе как-то не так любовь представляю?

—Ага.

—Как дела?

—Отлично. Разве не видно?

—Нужно поговорить, - Инга села на диван, как это происходило обычно и раньше, и выглядела совершенно спокойной. Интересно, долго ли она готовилась к этому разговору? Или решение рассказать мне всю правду пришло спонтанно? - О Глебе.

—Чудесно, - фыркнула я и отвернулась. - Может, я не хочу о нем разговаривать?

—Захоти, - сказала она. А потом улыбнулась. Так искренне, так по-доброму, так, как всегда, когда мне было плохо. Как будто бы она собиралась мне сообщить что-то хорошее об этом парне. - Сонь! Расслабься ты уже! Чего на звонки-то не отвечала?

—Наверное, на это были причины! - возмутилась я. Неужели по мне не видно, что я злюсь? - Перестань прикидываться! Я все знаю про тебя и него.

—Да? Про кого? - заинтересовалась она.

—Про тебя и Глеба, - сказала я. - Я вас видела в 'Солнечном'.

—О, - промычала девушка, но, против моих предположений, не стала отводить взгляд, смущаться или извиняться. Будто бы это открытие ничего не значило и не меняло.

—Да. Я все знаю.

—И как ты к этому относишься?

—А как, по-твоему, должна? Прыгать до потолка от счастья? Я же тебе все про него рассказывала! Ты ведь знала, как он мне нравится, и все же промолчала.

—Ну, поверь, это было не так-то просто! Он все время просил молчать и хотел рассказать сам, что...

—Спасибо, что хоть хотел признаться, - фыркнула я. - Зачем только? Если у вас все так прекрасно, зачем он мне писал, звонил, производил впечатление, изводил своими глупыми шуточками?

—Ну, как зачем? Ты же ему нравишься! - Инга говорила это так, будто бы открывала для меня Америку. Только что-то это было не то...

—Я не понимаю, - проговорила я. - Причем тут то, что я ему нравлюсь? И вообще, я ему нравлюсь?! И ты об этом так спокойно говоришь?

—Ну да. А как я должна это говорить? - подозрительно спросила она.

—То есть, тебя устраивает, что ему нравятся две девушки?