Я руками обвила его шею, прижимая любимого ближе к себе. Движения становились более порывистыми, а давление более высоким.

— Софи, расслабься, — тихо, почти рыча, сказал Жак.

Это было отлично от того, что было у Сены с моим другом. Я стеснялась, я боялась, я забывала что надо делать. Мне казалось, будто я в который раз показывала Жаку самую детскую свою сторону, стесняясь приоткрыть рот.

Теплая рука Жака неожиданно скользнула под мою майку, касаясь кожи талии и лаская ее, как никогда нежно и тепло.

Я попробовала втянуть воздух ртом, и в этот момент он проник в него, сильнее прижимая меня к полу, лишая всякой возможности двигаться. Я чувствовала, как его язык порывисто двигается по внутренней стороне моих губ. Все мое тело горело, разливаясь мелкой дрожью. Мне хотелось оттолкнуть его руку от себя и забиться в смущении в какой-нибудь угол, но с другой стороны…

Я крепче притянула его к себе и неловкими пальцами пробежалась по мужской шее. Мои руки остановились около пуговиц его воротника. Я замерла. Замерла в ожидании самой себя. «Давай, будь смелой» — подумала я, еле сдерживая стон от напора и горячего лоска взрослого поцелуя. Мне хотелось выгнуться ему навстречу. Сильнее прижаться бедрами к его телу. Позволяя его рукам всего, чего они только желают.

Словно прочитав мои мысли, Жак губами спустился ниже, по шее и ключицам, прокладывая горячие дорожки и заставляя меня плотно сжимать губы, чтобы не закричать. Дыхание теперь напоминало всхлипы, а руки увереннее пытались расстегнуть пуговицы его рубашки.

— Софи, — Жак поднял на меня свою голову и отстранился всем телом, придерживая мои кисти своими руками, — не надо.

— Что? — недоумевающее спросила я, — Ты же… — мои глаза, словно два огромных шара смотрели на него, а в груди неудовлетворенно дрожало что-то холодное. — Ты ведь хочешь этого, я не против, Жак.

— Софи, милая, — его рука легла на мою щеку и провела по ней с такой нежностью, что мои глаза тут же наполнились горькими слезами. — Это важно, этого не стоит делать с парнем, которого через пару недель ты уже не увидишь.

Его слова, словно огнестрельное ранение, попали в меня, и я с резким порывом отвернула от него свое лицо. Стоило мне закрыть глаза, как из них брызнули слезы. Хотелось закрыться руками, спрятаться, исчезнуть.

— Я не хочу, — всхлипывая, говорила я, — я не хочу расставаться, Жак, не хочу.

Его руки обняли меня за спину и крепко притянули к себе. Теперь мы сидели. Сидели на белом полотне, и я плакала на его груди, с силой прижимаясь к ней.

— Я хочу делать все это только с тобой. Обнимать, целовать, заниматься любовью, — я посмотрела в его глаза, — Мне хочется, чтобы это был ты. Кидаться в тебя поролоновыми шариками, говорить о фотографиях, пить чай и кофе — я хочу такую жизнь, Жак. Такую! И мне не нужна никакая другая! — Я срывалась на крики со словами, прерываемыми лишь отчаянными всхлипами, — Пожалуйста, не оставляй меня. Прошу.