Мне вновь захотелось плакать. Пелена слез заслонила его лицо. «Такой красивый» — он действительно был красивым. Было темно, но я все равно не могла оторвать от него взгляд. Мы знакомы столько лет. Столько лет я была рядом с ним. Для меня он был самым теплым, самым нужным. Для меня дом был там, где он. И вот теперь я понимаю, что не смогу больше видеть эти глаза, касаться этих волос, чувствовать его запах. Все это было в последний раз. В самый последний раз!

— Отвези меня к себе, — я подняла одну руку и коснулась его шелковых черных волос.

«Когда я на каблуках, он кажется чуть ближе».

— Тебе это не нужно, — он покачал головой и отвел свои глаза от меня.

— Ошибаешься, — я слышала, как дрожит мой голос и пальцы, что водили по его лицу. — Мне это нужно. Я хочу, чтобы это был ты.

— Я не хочу, чтобы ты жалела о чем-то. У тебя вся жизнь впереди. Сделай это с человеком, которого сможешь увидеть на следующее утро. На все последующие утра своей жизни.

— Мне плевать, если этот человек не ты. Зачем мне утро с кем-то еще, если я не могу наслаждаться, тем, что сейчас вместе с тобой?

Жак тяжело вздохнул, а потом снова посмотрел на меня. «Его глаза»… Ему было не все равно. Смятение, грусть, печаль. Я не была единственной, кто хотела остаться. Он хотел оставить меня рядом. И пусть эти слова не слетали с его губ, я чувствовала их между нами. Они были словно воздух. Я не видела его, но дышала им полной грудью.

— Ты уверена? — спросил он, убирая с моего лица выбившуюся прядь светлых волос.

— Да, — твердо ответила я.

Он искал в моих глазах сомнения. Казалось, ему было бы достаточно одной капли, чтобы попрощаться прямо здесь и сейчас. Не будь я так уверена, он бы просто не позволил этому случиться.

— Ладно, садись в машину.

Жак открыл передо мной дверь машины, и я села в нее, слыша, как громко бьется мое сердце. Его дверь так же хлопнула. Мужчина завел машину, и она тронулась со своего места, оставляя позади этот университет, моих одногрупников, моих учителей. Теперь были только мы. Только мы и вечерний Париж. Я знала, что у нас остаются считанные часы на то, что побыть вместе, и я не хотела их тратить в своей комнате, собирая вещи со слезами на глазах. Я хотела быть тут. Я хотела быть счастливой.

Машина остановилась на угле одной из улиц. Жак вышел и открыл передо мной дверь, помогая выйти.

— Не передумала? — едва слышно спросил он, ведя меня к входу шестиэтажного дома, стоящего на угле.

— Нет, совсем нет.

Серая крыша. Каменный фасад, и свойственные всем французским домам большие створчатые окна с черной железной оградой. Я помню этот дом в самых незначительных мелочах только потому, что момент, пока мы шли до двери, казался вечностью.