Дрожащей рукой я касаюсь ее талии. Бедра. Любуюсь на шелковистую гладь бледной плоти под грубой кожей моей мозолистой ладони. Зарываюсь пальцами в подол ее белой майки, скользя вверх по ее торсу.

Я умираю от желания снова увидеть ее обнаженную грудь.

Считаю до трех, набираясь храбрости.

Я иду на это.

Другой рукой оттягиваю ткань ее тонкой майки, обнажая розовую плоть ее сосков. Они чертовски близки к совершенству, учитывая, что они единственные, которые я когда-либо видел обнаженными. Единственные, к которым прикасался.

Единственная девушка, с которой я переспал, была еще в школе, когда нам обоим было по семнадцать лет, и мы были едва развиты. Никаких поцелуев, очень мало прелюдий. Мы определенно не раздевались.

Обхватив круглую грудь Лорел, я нежно поглаживаю ее большим пальцем.

― О господи! ― она задыхается, голова откидывается назад. ― Наконец-то.

Мои губы касаются горла девушки, жесткая щетина оставляет отметины на её фарфоровой шее. Целую обнаженную белую плоть ее декольте, пока нежно ласкаю грудь.

― Ты так хорошо чувствуешься, ― тихо бормочет она, теребя мои волосы. Ахает, когда мой язык высовывается, чтобы смочить кожу под ее ухом. ― Сними с меня майку.

Она властная, напористая малышка, и я благодарен ей за это.

― Я хочу чувствовать тебя.

Мы снимаем с нее маечку, и мои глаза, черт бы их побрал, заворожены ее сиськами. Круглые. Полные, с темно-розовыми ареолами, они лучше, чем любая грудь, которую я видел в любом порно.

― Не знаю, зачем вообще надевала эту дурацкую майку. Кого я обманывала, ― ворчит она, когда я бросаю одежду на пол. Лорел выгибает спину, откидывает волосы на подушку, закидывает руки за голову, смотрит, как я смотрю на нее, глаза горят.

Иисус.

На ее губах появляется улыбка.

― Прикасайся ко мне ― это нормально. Я хочу этого.

Когда колеблюсь, она протягивает руку. Палец проводит по фланели, покрывающей мое плотное бедро.