Святой боже. Чёрт возьми!

О, черт.

Я использую поворот бедер, чтобы подтянуться, ее руки заложены за голову намеренно… умопомрачительные… изгибы ее узких бедер…

― Боже, Ретт, да… прямо здесь. Да, да, ― приходит ее мольба, ее пение. ― Продолжай делать это бедрами, не останавливайся, не останавливайся.

Ее сиськи подпрыгивают, когда мы трахаемся, волосы падают шокирующей красной волной, весь визуальный эффект больше, чем я могу даже, бл*дь, справиться. Я не могу отвести от нее глаз — даже если бы попытался.

Руки Лорел скользят по моему тазу, ногти царапают кожу. Запрокинув голову, она стонет, когда мы двигаемся вместе, тела синхронны, она такая тугая.

― Видел бы ты себя, ― шепчет она, всхлипывая. ― Ты великолепен.

И в этот момент я ей верю.

Мне приходится.

Потому что, когда она смотрит на меня сверху вниз, в ее глазах что-то такое, что я не могу определить. Слова готовы сорваться с ее губ, слова, которые она хочет сказать. Обожание в изгибе ее бровей и глубине красивых голубых глаз.

Тоска? Возможно.

Желание? Да.

Привязанность. Преданность.

Черт, если бы я не знал ее лучше, то подумал бы, что она влюблена в меня.

Я знаю, что секс может заставить тебя говорить и делать всякое дерьмо, но не думаю, что ошибаюсь. Чувствую, как что-то меняется, когда она прерывает контакт, наклоняется вперед, хватается ладонями за деревянную спинку кровати позади меня. Качает бедрами.

― Сильнее. Хватай меня за задницу, ― требует она. ― Чувствую себя так… Ммм.

Она наклоняет свою голову, волосы падают каскадом на мою грудь. Когда Лорел наклоняется, чтобы поцеловать меня, я убираю их с ее лица, баюкая ее подбородок, пока она трахает меня сверху.

Боже, черт, черт!..

― Ретт, ― мое имя, произнесенное вот так, на ее губах, беззвучно проливаясь в мой рот. ― Боже, малыш, О бооооже.

― Лорел, ― повторяю я, теряясь в ощущении ее тугой киски. Ее языке.