― Черт… черт. ― Его глаза остекленели и затуманены, зубы царапают нижнюю губу. ― Черт, ты такая сексуальная. Боже, не останавливайся.

Я не останавливаюсь, не тогда, когда его пальцы находят путь к моим волосам, дергая.

Наслаждаюсь удовлетворением, властью. Способностью сводить его с ума и заставлять умолять. Чтобы довести этого огромного, сильного мальчика до его самого слабого места. Сделать его уязвимым.

― Лорел. ― Он тяжело дышит, задыхается. — О, д-детка, п-позволь мне… я должен быть внутри тебя.

Детка. Внутри тебя.

Мне хочется сказать: «все, что ты пожелаешь».

Знает он об этом или нет, но я полностью влюблена в этого парня. Втюрилась по уши, инсталав, без ума ― называйте, как хотите. Я слизываю глазурь на его животе, лаская его, пока ползу вверх по его великолепному торсу.

Провожу пальцем по уголку его рта, наши языки перекатываются со вкусом сладкого сахара. Он остается в сидячем положении, когда я забираюсь к нему на колени, выравниваюсь и опускаюсь на его растущую эрекцию.

Оханье.

Стоны.

Вращаю бедрами и с трудом делаю выпады вверх, я опасно близка к тому, чтобы стукнуться головой о люстру над столом, когда катаюсь на нем, вверх и вниз, голова запрокинута назад, его нос уткнулся в мою шею.

Эти руки крепко держат меня, хватают за бедра, притягивают к нему, так глубоко, как он никогда не был. Сдавленные стоны Ретта в моих волосах заставляют мои глаза закатиться… Опьяняюще.

Стол стонет под нашей тяжестью, под толчками и скрежетом наших громких, пылких любовных ласк и страстных поцелуев.

Мое тело мне не принадлежит.

Моя душа?

Его.

Выражение лица Ретта такое грубое, такое реальное и изысканно мучительное, когда он кончает, что я почти произношу слова вслух.

ГЛАВА 22

ГЛАВА 22