- Не благодари. Я помогаю ей, а не тебе.

       - Спасибо, но дай мне в этот раз справиться самому. Я никогда больше не причиню ей боли, можешь мне верить.

       - Это не обсуждается, Дмитрий! Все, что меня сейчас волнует - не твои эгоистичные обещания, лишенные опоры. Ты зашел слишком далеко. В том, что с ней произошло, твоими усилиями, отчасти моя вина. Потому что я не смог искоренить в тебе тягу к разрушениям.

       - Ты не против, если мы обсудим это в другой раз? - только один человек мог так сильно бить словами. Они разбивались о шаткий причал моего с трудом сейчас возведенного самообладания, словно штормовые волны, я, наверное, смог не сорваться и не застегнуться в их значении лишь благодаря тому, что состояние Юли разрывало сердце на кровавый британский флаг.

       - Если я сам тебя не убью за твои художества.

       Почему я не расслышал двойственности в его последней фразе? Легкого содрогания идеально отточенного голоса, мимолетного бриза скрытой за пуленепробиваемым жилетом выдержки и хладнокровия тревожной тональности? Почему не взрезали слух разрывы привычных шаблонов, непонятного тандема опеки и равнодушия, несвойственные ему заявления. Убью? Ты еще позиционирование мне переверни с ног на голову.

       Да потому, что меня больше всего сейчас волновало состояние Юльки. Начнись за окном гребаный зомби-апокалипсис, я бы махнул на него рукой, если бы вообще заметил. Если бы я так не переживал за нее, я бы закончил разговор совсем иначе - никакого приезда и тупых угроз. Но ради ее безопасности я был готов, наверное,  ко всему. Даже к тому, что ее у меня могут отнять на какое-то время.

       Трель музыкального звонка застала врасплох. Расписавшись в бланке доставки лекарств, я запретил себе думать о второстепенных вещах. Приоритеты ни на миг не изменились.

       Я надеялся, что она уснула. Разговор затянулся как минимум минут на двадцать. Но еще на лестнице я услышал ее сдавленные рыдания. Никаких сомнений в том, что они не прекращались, ведь она не могла расслышать моих шагов. Она вообще не могла больше играть ни в какие игры...

       Расстояние в пару шагов. Каждый шаг может стать последним во власти абсолютной тьмы. В знакомом замкнутом периметре с утвержденными ролями, прочувствованными до каждой клетки. Все не по правилам в реальности разломанных сознаний. Нет триумфа победителя даже при абсолютном надломе проигравших сторон.

       Время играет против, усугублять ее боль дальше некуда, потеряно слишком много времени, но я просто замираю в метре от ее постели. Холодный серый свет не давит на глаза и сознание, барьер глубоко внутри, непонятная этиология, словно сама сущность, пытается защитить ее от меня же самого.