Очередное письмо было датировано уже 1776 годом. Такой разрыв в переписке насторожил Арно, но затем он взглянул на другие бумаги. Письма просто лежали вперемешку, поэтому последовательность нарушилась. Может, оно и к лучшему? Дориан развернул лист, внимательно вчитываясь в аккуратный почерк с наклоном влево.

«Мастер Мирабо,

Я с сыном со дня на день вернусь в страну из Испании. Дела идут хорошо. Шкатулка в надежном месте. В испанском братстве меня встретили с истинным радушием. Арно доволен нашими каникулами. Он не перестает любопытствовать. Весь в меня. Я никак не могу нарадоваться тому, что совсем скоро мы сможем рассказать ему о братстве и наконец посветить в ассасины. Я уверен, он многого добьется…»

Арно резко прекратил читать, чувствуя, как сердце болезненно сжалось. Отец хотел заняться его обучением. Верил, что он будет хорошим ассасином. Глаза предательски защипало, и Арно понадобилось несколько долгих минут, чтобы вновь погрузиться в содержание письма.

«Думаю, по достижению совершеннолетия, можно отдать шкатулку Предтеч ему. Но хватит об этом. Извините, я всегда так чувствителен, когда дело касается моего единственного сына.

Недавно мне пришло письмо от Коннора, в котором он предупредил о некоем тамплиере, знающем о братстве слишком много. Я догадываюсь, кто именно этот человек. Но надеюсь, что мои подозрения окажутся ложными. Также по словам Коннора, он идет по следам частиц Эдема. Будьте очень бдительны. Возможно, этот человек уже на полпути из Америки во Францию.

Ш. Дориан».

Любопытство разыгралось у Арно. Он начал перебирать стопку, искать среди писем последние. Именно 1776 года. Что это был за тамплиер, который знал о братстве слишком многое? Зачем он охотился за частицами? Что ему нужно было? Внутреннее чутье Арно подсказывало, что этот человек, возможно, был замешан в смерти отца. Не зря же он предупреждал самого Мирабо быть очень бдительным.

Но сколько бы дальше не углублялся в письма, Арно так и не смог выяснить имя этого тамплиера. Больше о нем ничего отец не писал. Видимо, Шарль боялся, что письма перехватят, и кто-нибудь узнает лишнюю информацию. Но, может быть, он писал об этом в своем дневнике? Ассасин устало навалился на спинку кресла, отложив бумаги на стол.

— Придется поговорить с Кемаром, — пробормотал себе под нос Арно, поднимаясь из кресла, когда уже совсем стемнело за окном.

Часы показывали половину одиннадцатого вечера, но позднее время нисколько не остановило его, чтобы спуститься в убежище. Главы братства обычно задерживались там надолго, порой проводили целые дни напролет за работой, и Дориан их прекрасно понимал, когда сам взялся за дела кафе. Сейчас он быстро спустился через потайной ход, находя в убежище Кемара, который задремал в зале возле карты Парижа. Он устало закрыл рукой лицо, чтобы никто не смел тревожить, будто бы он задумался.