Летние месяцы были восхитительными, но последние тридцать дней на острове - без друзей и развлечений, практически в одиночестве, - дали мне пространство и время для себя. Разобраться, чего же я хочу.

Я одним глотком допиваю кофе, поправляю у зеркала униформу, приглаживаю волосы и направляюсь за стойку администратора. Мимо меня по коридору скользит женщина в тонком свитере поверх легкого белого платья. Она слегка кивает мне в знак приветствия, и я отвечаю таким же кивком. Они с мужем заселились пару дней назад, но с тех пор, я видела только ее. Она – ранняя пташка, маркёр, предупреждающий о начале нового дня.

Захожу за стойку и включаю компьютер. За огромными окнами напротив меня качается пальма на фоне уходящего за горизонт неба. Сажусь, бросив быстрый взгляд на календарь. Через две недели у меня истекает срок продленного контракта.

Мне предстоит вернуться домой, а я еще не разобралась, какие чувства испытываю по этому поводу.

14.

Паром до Афин, потом самолет до Риги и автобус до Кулдиги. К тому времени, как автобус пересекает границу города, я в пути уже более двадцати часов. Едва я ступаю на потрескавшийся асфальт, в лицо ударяет поток ледяного ветра. Конец ноября пропитан сыростью и холодом, а на мне тонкая куртка, но я игнорирую холод. Зажмуриваюсь и тяну носом воздух, наполняю им легкие и каждую клеточку тела. Справа от меня светится огнями супермаркет, прямо напротив – большой магазин электроники, за спиной качает голыми ветвями старая ива, под которой прощались мы с Максом. Летняя ночь, пряный воздух, его шепот в темноте:

Я люблю тебя, слышишь?

Уже не важно.

На улице темно. В свете фонарей немногочисленные встречающие кажутся размытыми тенями, но маму я узнаю везде. Высокая и худая, она на пол головы возвышается над остальными.

– Мам! - зову я, и вот уже она спешит, оскальзываясь на плитах остановки, притягивает меня к себе. Шарф колит щеку, рука вывернута под неудобным углом и прижата к боку, но все это такие мелочи.

– Вернулась наконец, - шепчет мама.

Я прижимаюсь крепче, вдыхаю знакомый запах лака для волос.

– Привет, мам.

Я дома.

Все кажется таким знакомым: старый хрусталь за стеклом, лакированная мебель, вазочка с конфетами в центре стола. Половица у входа по-прежнему скрипит, когда наступаешь, а на подоконниках по-прежнему герань в горшках. В доме витает запах полироли, дровяной печки и домашней еды.

Мы не ложимся спать еще долго после полуночи. Мама распаковывает подарки – оливковое масло с травами в прозрачной бутылке; черное, вулканическое мыло; хлопковые полотенца с бело-синей каймой, – и не переставая расспрашивает меня об острове: о море и горах, о людях и работе, о еде и вновь о море. Смотрю на нее и даю себе слово, что однажды непременно покажу мир за пределами ее привычного, серого. Увезу ее от серванта с хрусталем и вечного запаха гнилых яблок из подвала. Покажу бескрайнюю голубую гладь в зеленых переливах, пестрые горы на фоне бесконечного неба. Моя мама, за всю жизнь, ничего, кроме мощеных улиц Кулдиги и прилавка продуктового магазина, не видела. Я люблю свой город, но мир такой огромный, такой разный.