— Если бы это был сарказм, — уже другим, более спокойным тоном заметил Кирилл. — Бл#дь, у меня как будто проблем больше нет, как только разбираться в ваших "люблю-нелюблю". Устроили тут ромашку…

— Не люблю… — пробурчал молодой человек, сел в кресло, стоящие перед камином, и, вытянув на коврике длинные, затянутые в тертые джинсы ноги, добавил. — Не люблю… И, что б ты знал, я готов повторить, это еще тысячу раз… — упрямо повторил он.

— Я тебя понял, — иронично со смешком уточнил Кирилл. Хотя и ему, и Макару было понятно — весельем, к сожалению, тут и не пахнет…

— Любовь, — скривившись, хмыкнул молодой человек, выпивая залпом свое виски, и ставя бокал на журнальный столик. — В эту х#йню, верят только такие питекантропы, как ты и Темный, — затягиваясь кальяном, произнес он. — Я же верю только в хороший трах… Хороший, бл#дь, адекватный, с#ка, трах…

— Макар, в жизни есть кое-что большее, чем просто "хороший трах"… — перебил Кирилл брата, после чего — зажав в зубах сигарету, зажег спичку, прикрывая рукой пламя.

— О, да — любоффььь, — хрипло засмеялся молодой человек. — Кир, эта, не та ли великая "любовь" — что заставляла терпеть нашу мать побои от скота, которого я называл "отцом", а ты — "дядей Сережей"?! Или эта та любовь, в которой тебе клялась Ленка, трахаясь напропалую со всеми подряд?! — произнес он, все с той же усмешкой, а Кирилл мысленно пробормотал проклятие…