Парни дружно заржали (что-то не то у них всё-таки с мозгами — обидели своего друга и ржут, как кони) и вслед за Тоном потянулись к выходу. Слава Богу! Сейчас я посижу тут минут 5 в одиночестве, приду в себя и тоже отправлюсь в зал — Маша уже кинула мне смску, что они на месте и ждут меня.

— Ты не обиделась? — посмотрел на меня задержавшийся в проходе Сева.

— А мне-то с чего обижаться? — как можно правдоподобнее удивилась я, хотя на самом деле, червячок обиды всё ещё грыз моё глупое сердце, расстроенное, что Антон так "заметно" отреагировал на россказни Тима о каких-то девицах.

Сева приподнял брови, его взгляд стал въедливым — так он смотрел на меня, когда хотел удостовериться, что я действительно говорю то, что думаю.

— Хочешь сказать, что, по-твоему, к Тохиному состоянию ты не имеешь никакого отношения?

— Причем тут я? Это Тим про тех девиц, что к ним на прошлой неделе приставали рассказывал… вот и…

Сева посмотрел на меня с жалостью.

— Так, ясно. Рановато я тебя замуж выдавать собрался… Но ты на будущее имей ввиду, что от каких-то там историй, особенно в исполнении Тима, подобного эффекта не бывает. Разве что у больных на голову… Хотя, — протянул Сева задумчиво и как-то устало. — Тоха, пожалуй, под категорию больных на голову подпадает.

— Что это ты имеешь ввиду? — встрепенулась я и навострила уши, надеясь услышать что-нибудь интересное об объекте своего обожания.

Но Сева меня, как всегда, обломал.

— Давай, тоже в зал топай — тебя там ТВОЙ парень ждет, — усмехнулся он. — Кстати, они с Машкой не плохо смотрятся.

Было видно, что Сева ждет какой-то реакции на свой выпад, но я решила оставить его без ответа — пусть тоже помучается без каких-либо объяснений с моей стороны — не всё ж мне страдать.

— Вредина мелкая, — пробормотал братец обреченно. Он вышел в коридор и уже оттуда до меня долетело: — Будь человеком — Тоху не дразни.

Лениво проследив за тем, как дверь за Севастьяном закрылась, я вытянула ноги и попыталась расслабиться, стараясь выгнать из головы любые мысли. Но… тело неприятно гудело, слух царапали доносящиеся с кухни звуки громыхающей посуды и бас Тамары Дмитриевны, которая не повышала голос, кажется, только на Севу, признавая за ним какое-никакое главенство. А перед мысленным взором торчала физиономия Тошика, обрамленная взлохмаченной шевелюрой, к которой я так и не решилась прикоснуться в эгоистичном порыве зарыться руками в волосы любимого и придать им более-менее приличный вид, воспользовавшись пенкой для укладки.

— Трусиха, — тихонько поругала я себя.

И что Сева имел ввиду под просьбой не дразнить Тоху?