— … ходить тяжело, сапоги специально пришлось покупать на размер больше, пальто еле сходится — ощущение, что вот-вот лопну, но я все равно счастлива. А Ромка меня на руках готов носить, только вот поднять не может, — хихикала она.

— Погоди-ка, Ромка? Стриженов?

— Да-да, — закатила глаза одноклассница, прекрасно понимая куда я клоню, но мне было просто необходимо сказать это вслух:

— Слушай, он же над тобой с восьмого класса издевался.

— Это он так подружиться со мной пытался.

— Странный способ, но я смотрю, он сработал — подружились вы крепко…

— Ага, — кивнула Лиля и счастливо погладила свой огромный живот.

На секунду меня кольнула зависть — представился такой маленький нежный комочек с крохотными пальчиками и большими голубыми глазами, совсем как у моей троюродной сестры Аньки, только еще более красивый и любимый, потому что мой! У меня даже руки зачесались — так хотелось подержать на руках малыша. Но стоило мне взглянуть на хмурого Тона, как помутнение тут же прошло, уступая место другим более насущным мыслям — чем же он так недоволен?

Просидев с нами минут 15, Лиля убежала за свой столик, куда уже принесли заказ, и мы с Антоном вновь остались одни.

— И с чего ты так на Лилю взъелся? — вздохнула я через долгую минуту тишины, повисшей над нашим столиком после ухода девушки.

Тон, последние пять минут издевающийся над куском торта, разминая его вилкой с маньячным ожесточением, замер. Было видно, что тема ему неприятна и я уж было решила, что он так и промолчит, но Тон неожиданно сознался:

— Аллергия на беременных, — произнес он и напряженно посмотрел мне в глаза, вероятно понимая, что не каждой девушке понравится услышать такое — всё-таки большинство рано или поздно надеются обзавестись детьми.

И я надеюсь, и желательно от любимого. Поэтому такой Тошкин ответ меня, мягко говоря, ввел в смятение — хотелось, как минимум, подробностей, но я всё же благоразумно решила, что данный момент не совсем подходящий для расспросов, поэтому просто молча смотрела на парня, надеясь что он сам снизойдет до объяснений. Напрасно.

— Пойдем отсюда…

Не совсем поняла была ли это просьба или приказ, в любом случае, мне и самой уже не хотелось здесь оставаться. Похоже, наш романтический вечер закончен.

С 'корабля' Тон меня тащил с такой скоростью, словно за ним гонится армия голодных вурдалаков, и остановился, лишь оказавшись на берегу под моросящим дождем.

— Ты — псих, — сообщила я, морщась от ощущения холодных капель на разгоряченной коже.

— Я знаю. Прости… — прижал он меня к себе — не очень удобно, но я даже не думала вырываться и сей факт Антона, кажется, немного успокоил. Отпускать меня он не стал, но шумно вдохнув холодный наполненный влагой воздух, быстро, видимо, боясь передумать, заговорил: — Всегда чувствовал себя пятым колесом в семье отчима. А когда мама забеременела, меня и вовсе решили выселить к отцу… Знаю, глупость несусветная, но как-то переклинило меня, я тогда жутко на мать разозлился… и до сих пор никак не могу побороть в себе это. Простишь? — попросил Тон, в качестве аргумента касаясь губами сначала моей щеки, потом подбородка.