Дальше он рассказал, как сопровождал отцов иезуитов при их бегстве из Лондона в большую английскую семинарию в Дуэ. Временно убежденный ими, что его чувства к Анне были только искушениями врага рода человеческого, он посвятил все свои силы занятиям и когда однообразная жизнь и возвратившееся здоровье способствовали пробуждению страстей и всех худших стремлений его природы, он старался побороть их постом и бичеванием. С горечью и озлоблением он рассказывал ей о своей борьбе с демоном и самобичеванием он старался победить его; но, к его огорчению, Пьер, монах в семинарии Дуэ, оказался так же бессилен противостоять ему, как и Перри Окшот, поучаемый проповедями м-ра Горнкастля.

Вскоре после того среди семинаристов распространилось известие, что маркиз де Нидемерль показывает их парк знакомым ему английским кавалерам и дамам. Так как большая часть их были из английских фамилий, то, понятно, они интересовались их именами; таким образом, Перегрин услышал, что в числе их был молодой Арчфильд из Гэмпшира со своим воспитателем, а среди дам была мисс Дарпент, дочь французского юриста, переселившегося в Англию во времена Фронды. Имя Анны не было упомянуто, так как она считалась в числе прислуги. Перегрин, бывший перед тем с каким-то поручением в городе, увидел издали своего врага, разгуливающего под руку с красивой дамой и совершенно позабывшего о своей хорошенькой маленькой жене, которую он испугал до смерти.

– О! вы не знаете, с каким нежным чувством он постоянно вспоминает о ней.

– Нежное чувство! Такое же, с каким обо мне вспоминают в Сквуде? Моя человеческая, или, пожалуй, демонская натура, была не в силах противостоять искушению попугать его. Я бросился в церковь, накинул на себя белый подрясник, бывший под рукой, захватил свечку, и… Я и не подозревал, кто была дама, опиравшаяся на его руку; меня тянуло тогда в С-т-Жермен, где, как я думал, вы находились. После этого все старое возобновилось во мне с новою силой. Я выкинул после того еще несколько фокусов среди семинаристов, в которых искренне покаялся; но чувство тоски одолевало и для меня стало ясным, что мой демон еще более восторжествует надо мною, если я предамся лицемерию. Отцы были очень добры ко мне, но вряд ли они поняли меня, хотя и были иезуитами. Они, во всяком случае, согласились с моими доводами (может, предвидя, что я только осрамлю их), что я не годился для монашеской жизни и что нам лучше расстаться, прежде чем преследовавший меня демон доведет меня до какого-нибудь бесчестного поступка. Они даже снабдили меня рекомендательными письмами к французским офицерам в отряде, осаждавшем Турне. Я немного был знаком с герцогом Бервиком в Портсмуте, и это привело к тому, что я сделался секретарем герцога Шартрского. Человек, знающий языки, приобретает некоторую цену среди французов, хотя они относятся с презрением ко всему иностранному.