Первое. Что. Попадается. Под руку.

Я огляделась в поисках чего-то достаточно тяжелого в коридоре. Прямо по правую руку от меня стояла странная штуковина, похожая на напольный светильник. Железный диск в основании, узкая трубка и три абажурчика, закрепленных на разном уровне. Я осторожно подняла это устройство. Килограмм шесть или семь точно. Похоже, и основание из бетона. Ухватившись двумя руками, я подняла светильник и замахнулась.

Да. Похоже, именно этой штукой Сеня получил по голове.

— Что ты делаешь, а ну поставь! — взревел Донских, застав меня за следственным экспериментом.

— Не думаю, что там есть отпечатки, — предположила я, возвращая светильник на место, — всё-таки эта тварь позаботилась о том, чтобы не спеша собрать свои вещички и все тут протереть.

— Что это за штуковина? — спросил Сергей, присев и разглядывая лампочки.

— Думаю, что какой-нибудь квартсхульт хлэнген брупбарп бра, — ответила я, отойдя на шаг назад. — У шведов других названий не бывает. Это «Икея», посмотри на наклейку.

— Надо отдать на экспертизу, возможно, они найдут на основании кровь твоего брата.

— Будем надеяться, — вздохнула я.

Донских достал телефон, набрал номер и велел своим подчиненным приехать в квартиру убитой.

— Тебе пора идти, Саша. — Он встал и улыбнулся мне одной из своих фирменных очаровательных улыбок. — Даже не знаю, как отпустить тебя одну. Не делай больше глупостей, хорошо?

— Не переживай за меня, я большая девочка. — Я поправила сумку на плече и открыла дверь. — Спасибо за помощь.

— Не думал, что скажу это, но тебе спасибо, — вздохнул Сергей и, покачав головой, добродушно улыбнулся. — Оставь мне адрес Тимофеева. Я съезжу, заберу записку.

— Островского, 12, — нехотя сообщила я, выйдя в подъезд.

От взгляда на квартиру Пилькевича меня передернуло. Дверь в темноте зияла черной дырой.

— Премного благодарен, — бросил Донских на прощание, когда я спускалась по лесенкам.

Я кивнула.

Мне было страшно даже представить, как пройдет их разговор, но я по привычке отдавала свою судьбу на волю случая.

— Саша, привет, ты где? — послышался в трубке встревоженный голос Артёма.