Только когда я сажусь на заднее сидение автомобиля, вспоминаю, что оставила клатч на фуршетном столе.
— Я забыла клатч, — сообщаю я Виктору Сергеевичу.
— Опять? — щурится он, странно на меня глядя. — Это входит у вас в привычку.
— Память плохая, — и снова почти не вру.
— Оставайтесь в машине! — командует мой личный охранник и уходит за сумочкой.
Буквально через минуту после ухода Виктора Сергеевича хлопает водительская дверь — и за руль садится… ОН. От безотчетного страха и сумасшедшего по силе прилива адреналина я чувствую, как по телу проходит холодная волна: снизу вверх, сначала она ледяная, там, на кончиках пальцев ног, потом волна становится кипятком, здесь, в районе затылка.
Я начинаю говорить первой:
— Когда отец узнает о Викторе Сергеевиче, у вас никого не останется настолько близко находящегося к нему.
Мужчина поворачивается ко мне лицом и охватывает жадно-презрительным взглядом меня всю, отправляя волну в обратную сторону: из кипятка в лед.
— Браво! — говорит он с неподдельным восхищением. — И как давно?
— С восьмой папки, — отвечаю я, медленно, но верно успокаиваясь.
— И какие версии? — обманчиво лениво спрашивает он.
Действительно, после моих слов торопиться некуда.
— Вы хотите чего-то от моего отца. Теперь, когда возле него появилась взрослая дочь, вы решили, что именно мной будете его шантажировать, — сообщаю я первое, что пришло мне в голову еще четыре дня назад.
— Неплохо, — хвалит он меня, глядя на мои губы. — Альтернативной версии нет?
— Альтернативной нет, — честно признаюсь я. — Есть только варианты этой. Давление. Похищение. И что-то в таком же духе.
— Соблазнение? — вдруг хриплым голосом добавляет он еще одну версию.
— Самая проигрышная, — нагло отвечаю я, глядя прямо ему в глаза. — Даже время не тратьте.
— Хорошо. Не буду, — серьезно отвечает он, снова опустив глаза на мои губы. — Считаете меня недостойным вашего внимания?
— Внимания — не знаю, для этого мы плохо знакомы. Чувств — да, недостойны, — смело измеряю я территорию, на которой мне позволено хамить.