— Дед, я сжёг его, как ты и велел. Дом, теплицу и сарай. Теперь это не попадёт в дурные руки. Никаких детей, употребляющих наркотики. Никаких государственных учреждений, приезжающих сюда, чтобы посмотреть на то, что вы построили. Можешь отдыхать спокойно, дедушка, — говорю я, немного ломающимся голосом, потому что знаю, что не вернусь сюда ещё очень долго, если вообще вернусь. — Я обо всём позаботился, как ты и просил.

Я снова смотрю на дым. Лето выдалось дождливым, а по ночам уже было прохладно — до сорока градусов (прим. 4,44 по Цельсию). Расположенная между прудами Харрингтон и Маккенна, усадьба должна быть контролируемым пожаром и не превратится в лесной пожар. В планы дедушки всегда входило сжечь её, когда она будет больше ему не нужна, и я нахожу покой в исполнении его воли.

Я разворачиваюсь на пятках и смотрю на могилу мамы.

— Мама, — говорю я, представляя её вьющиеся светлые волосы и милые голубые глаза, — я кое-кого встретил.

Я быстро моргаю, когда лицо моей матери сменяется лицом Бринн.

— Она была… — я сглатываю — …всем для меня.

Дыхание у меня неровное, и я вдыхаю через нос, чтобы не всхлипнуть.

— Но ты была права, что беспокоилась. Я думаю… думаю, что могу измениться. Поэтому я отпустил её. Не мог обременить её кем-то вроде себя.

Я кладу ладонь на мамин камень так же, как и на дедушкин.

— Я люблю её, мама. Подозреваю, что всегда буду любить её, но я поступил правильно. Я просто хочу, чтобы ты это знала.

После разрушения кухни и гостиной прошлой ночью, я собрал кое-какие вещи, готовясь к сегодняшнему дню. Пока я работал над тем, чтобы уехать, я позволял своему разуму предаваться фантазиям.

Я подумал о словах Бринн: «Я хочу быть с тобой. Я люблю тебя таким, какой ты есть». И её план о том, чтобы приобрести небольшой дом ближе к городу с большим уединением. Читать книги и заниматься любовью. Завести пару детей. Слияние двух жизней, которые, вероятно, никогда не должны были встретиться, в одну.

И будь я проклят, если от этого не болит грудь, как будто кто-то вбивает в неё молоток, потому что я не могу придумать лучшего способа провести остаток своей жизни. Бринн. Я. Наш собственный дом. Наша собственная семья.

Я сжёг все фотографии, письма и документы моей семьи в костре. Я пробил дыру в цистерне и дал воде стечь, чтобы она не затушила огонь, и выкачал дизельное топливо из генератора, чтобы подпитать пламя.

Когда всё, что нужно было сделать, было закончено, я опустил своё усталое тело на кровать, где спала моя Бринн, зарывшись лицом в её подушку. Она всё ещё пахла ею — нами — и я снова подумал о том, как могла бы выглядеть эта сладкая жизнь в альтернативной вселенной, в альтернативной жизни. Одно я знал наверняка: ни один человек на земле, не был бы так благодарен, как я. И я бы жил каждый день своей жизни, зная, что меня простили, зная, что меня пощадили, зная, какого это, когда тёмная судьба сменяется светлым и славным будущим. Зная, что я был благословлён благодатью.