– Ну, я всегда рад новому знакомству, – говорит он, и крутит барабан. – Так, в общем – к делу. Я решил слегка придать тонусу задачке и вместо двух патронов вставить четыре. Как ты на это смотришь? – глядя на меня, сказал Наставник.

– Когда смотришь в отверстие пистолета – не выбираешь, как на это смотреть, – сказал я.

– Видишь, мы с тобой уже приходим к общему пониманию, – проговаривает Наставник, и вдруг тишину разрывают два выстрела. Я, одёрнувшись головой, с ничего непонимающим видом смотрю на окружающих. Сбоку от Наставника стоят Макс и Антон, с такими же удивленными, оторванными от действительности лицами. Они в свою очередь, также непонимающе смотрят на Наставника, а затем синхронно валятся вперёд, на пол, как подкошенные. Но они и вправду подкошенные – пулями из револьвера Наставника. Я же вновь перевожу взгляд на Наставника, который как ни в чём не бывало смотрит на меня. Он видит моё вопросительное выражение лица и, растягивая трагическую минуту, подходит к столу, чтобы дозаправиться и продолжить свою беседу со мной.

– Посмотри на них. Они, и им подобные – только попутчики на твоём пути к цели. Но они, льстя себя надеждами, считают, что именно Князь Тьмы их попутчик на их пути. И что используя его как инструмент, смогут в дальнейшем обойти его. В душе они считают себя приверженцами добра и морали, а их контракт с дьяволом – всего лишь необходимое зло, которое в будущем покроется тысячью добрых деяний (правда, до которых им, уже после подписания контракта – нет никакого дела). Я же придерживаюсь иных взглядов. Для меня, как раз Денница и олицетворяет истинный, без всякой патетики путь! – сказав это, он крутит барабан и, направляя на меня револьвер, продолжает. – А вообще… Что мне за дело, кто из них прав! Для меня – это всего лишь спор двух хозяйственных субъектов.

– А ты, я вижу, достоин его, – говорю я, и закрываю глаза.

– Конечно, – слышу я другой голос, и вслед за ним – ружейный выстрел.

Я открываю глаза и вижу, как уже теперь валится вперёд Наставник, выплевывая изо рта кровь вперемешку с дробью. Затем мой взгляд перемещается к двери, и я вижу Атеиста, стоящего наперевес с ружьем. Атеист с какой-то виноватой улыбкой смотрит на меня и, со словами: «Всё, собеседование окончено!», – кладёт ружье на стол и подходит ко мне.

– Ну что, как ты? – спрашивает он, видимо, для какого-то незримого приличия. Как будто не видно – ещё бы пару заездов, и про мои дела можно было бы спрашивать у патологоанатома, который, закусывая выпивку, расставленную у ног очередного «жмурика», философски бы заметил (сославшись на теорию относительности Эйнштейна), что у него, в отличие от его клиента, дела идут довольно неплохо. Я бы ещё ответил так, как любят отвечать герои мыльных опер: «Мне очень жаль». Но что-то мои мысли растекаются не туда, и надо бы собраться…