– Позже? Уже позже. Я полтора года считал, что виноват в нашем разводе. Что я паршивый парень, которого никто никогда не захочет. Ты это со мной сделала.

Она зажимает рот рукой, и по ее лицу стекают две крупные слезинки.

– Тем временем ты просто чувствовала себя виноватой за то, что влюбилась в другого… – Я вперяю гневный взгляд в ее дантиста. – И ты продолжаешь сваливать на меня всякое дерьмо. Потому что, если перестанешь, ты не будешь знать, куда девать свое чувство вины.

– Мне так жаль. – Ее слезы уже текут рекой. – Я не хотела тебя ранить.

– Ты выбрала неудачный способ это доказать, – говорю я, но уже не со злости. Внезапно у меня заканчивается гнев, как в машине заканчивается бензин. Тут она уверенно едет, и тут же начинает кашлять и останавливается.

– Между нами ничего не было, – подает голос Дэн. – Я хочу, чтобы ты знал, я не трогал…

– Оставь это, – бормочу я. – Вы оба трусы. Если бы вы признались, мы бы избежали стольких бед.

– Мне так жаль. Мне так жаль, – мямлит Кара.

Тут неожиданно открываются двустворчатые двери, которые я все это время охранял, и медсестра во врачебном костюме с мишками толкает вперед кресло-каталку с Либби.

– Мамочка! – кричит Либби. – Не плачь! У меня будет розовый гипс. Люди смогут писать на нем своими «Шарпи». У нас есть «Шарпи»? Что такое «Шарпи»?

Я наблюдаю за тем, как моя бывшая жена берет себя в руки каким-то неописуемо быстрым образом, как мамам иногда приходится. Она широко улыбается и прикладывает к щекам тыльную сторону ладони.

– Какой оттенок розового? – спрашивает она. – «Шарпи» – это маркер, и мы можем купить несколько таких по дороге домой!

– Им пришлось разрезать мне кофту! – восклицает Либби. – Я вела себя очень храбро.

– О, я думаю, ты самая храбрая, – говорит Кара, и по ее лицу текут уже новые потоки слез. – Можно я пойду с тобой, когда тебе будут накладывать гипс?

– Конечно, – говорит Либби. – Папа ходил со мной, но ему не разрешили остаться в том месте с лучами из-за радиаторов.

– Радиации, – подсказывает медсестра, пытаясь сохранить серьезное лицо. – Идемте за мной, миссис Эриксон.

– Я побуду с Джун, – говорю я.

Кара оборачивается кругом.

– Где она?

– С Хейли. К которой тебе следует быть добрее, – говорю я, хоть и понимаю, что выбрал неподходящее время. Но я наконец-то чувствую, что тоже что-то могу. У этой женщины была слишком сильная власть над мной, слишком долго.