* * *

Я позволила матери сесть за руль, хотя, если честно, предпочла бы видеть на ее месте Амелию. Вот кто воспринимал бы дорожные знаки, в том числе и знак «стоп», просто как некие намеки и доставил бы нас к дому Олстон в два раза быстрее. По моей просьбе мать позвонила Джеку, чтобы тот в свою очередь позвонил Олстон и узнал от нее как можно больше о недавней активности Нолы на Фейсбуке. Я хотела, чтобы он думал, будто я все еще в больнице. С меня хватило того, что родная мать пыталась удержать меня на больничной койке. Да и вообще, я была не уверена, что Джек захочет видеть меня рядом с собой.

Мы подъехали к дому Олстон одновременно с Джеком. Меня так и подмывало подбежать к нему, обнять его и заверить, что все будет хорошо. Но он даже не взглянул в мою сторону, и я сделала вид, будто роюсь в сумочке.

– Разве она не должна быть в больнице? – спросил Джек, обращаясь к моей матери.

– Она решила помочь. Она очень переживает из-за Нолы и просто не находит себе места. Не привези я ее сама, она бы нашла способ сбежать из больницы и приехать сюда.

– Если только Нола не сказала ей, куда направляется, вряд ли она может нам чем-то помочь.

– Она говорит, что…

– Прекрати, – оборвала я ее. – Я ведь все слышу.

По крайней мере, моя мать смутилась. А вот Джек был просто сердит, вернее, не просто сердит, но и не похож на себя. На нем все еще были заляпанные грязью джинсы и рубашка, волосы растрепаны, как будто он постоянно проводил по ним пятерней.

– Тебе следовало остаться в больнице, – сказал он. Интересно, догадался он о моем секрете? – Я должен убедиться, что по крайней мере одна из вас в безопасности.

Мое сердце слегка оттаяло, и мне стоило немалых трудов не броситься ему на шею.

– Со мной все в порядке. – Я показала бутылку с водой, которую мать заставила меня купить в аптеке вместе с тестом на беременность. Но его я показывать не стала. – Обещаю как можно больше пить. Я просто не могла оставаться в кровати, зная, что Нола исчезла и, возможно, нуждается во мне.

Он глубоко вздохнул, чтобы что-то возразить, но я ему помешала:

– Не знаю, поможет ли это, но я поняла, что Бонни пыталась сказать нам, говоря о «глазах моей дочери». Это песня – та самая, которую я постоянно слышу с тех пор, как Нола вошла в мой дом. Она просит нас найти ноты. Должно быть, она написала ее, а потом по какой-то причине спрятала.

Мы зашагали к парадной двери Равенелей.

– С какой стати ей было их прятать? – спросила моя мать. – Разве авторы песен не хотят, чтобы их музыку слушали все?

– Только если им за это заплатят, – буркнул Джек.