В моей груди как будто застрял тяжелый валун.

– Так что вполне вероятно, что рассказ Бриджит Монахан Гилберт – правда.

Я была в нерешительности. Мне не хотелось что-то беспомощно пропищать, когда я снова заговорю.

– У этого Уильяма был брат-близнец Корнелиус, которого отвезли на север, где его вырастила другая семья. И Джордж Гилберт – один из его потомков. Наследник Вандерхорстов. – Я посмотрела на Стерлинга Зербе. Тот делал заметки в своем блокноте. Затем он положил ручку и с серьезным лицом посмотрел на меня.

– Это, безусловно, наиболее правдоподобное объяснение, какое можно сделать из научных данных, и, скорее всего, именно на него будут ссылаться Гилберты, если обратятся в суд. Должен признать, доказательства довольно убедительны, но это не значит, что у вас нет контраргументов. Дом принадлежал мистеру Вандерхорсту, и в своем завещании он оставил его вам. Здесь нет однозначного истца и ответчика. Есть еще что-нибудь? – спросил адвокат, повернувшись к Томасу.

– О да! И вот тут начинается самое интересное. Эксперты также смогли извлечь из скелетных останков, а также из останков мистера Вандерхорста митохондриальную ДНК – ту, что передается по материнской линии. Так вот между мистером Вандерхорстом и детскими останками не было совпадения митохондрий – что означает, что они родственники только по отцовской линии. Мы также сравнили их митохондриальную ДНК с ДНК мистера Гилберта.

– И? – спросила я. Неким чудом мой голос даже не дрогнул, чего я очень опасалась.

– Его митохондриальная ДНК соответствовала найденной в останках, но не ДНК мистера Вандерхорста.

Я положила ручку и потерла усталые глаза, не зная, отчего я так плохо во все врубаюсь. Наверно от недостатка сна, решила я.

– И что все это значит?

Томас подтолкнул в мою сторону лист бумаги. Это была таблица с тремя прямоугольниками вверху. Первый был помечен словом «останки», второй – «Невин Вандерхорст», а третий «Джордж/Корнелиус». Все три были соединены стрелками двух разных цветов. Значение цвета объяснялось внизу, цветными квадратиками: красный соответствовал митохондриальной ДНК, желтый – Y-хромосоме. Нечто похожее могла нарисовать и я сама, понимай я хотя бы половину того, что только что сообщил нам Томас.

Несмотря на бурление в животе, я невольно улыбнулась ему и подумала, а не стоит ли нам сделать анализ ДНК? Вдруг окажется, что нас разделили при рождении? Приложив к таблице указательный палец с коротко остриженным ногтем без лака, чтобы, меняя подгузник, ненароком не поцарапать нежную детскую кожу, я провела им по красным и желтым линиям, соединявшим прямоугольник, помеченный как «останки», с другим, с надписью «Корнелиус».