Утром в понедельник, чудного тринадцатого числа, Лика вошла ко мне в спальню и, тяжко вздохнув, сказала:

— Рит, мы твоего Азарова-Александрова можем сто лет дожидаться, собирайся, поедем «сдаваться» прокурору.

— Поедем, — уныло согласилась я, тоже устав от ожидания.

***

Мы с ней уже подходили к кабинету, когда дверь прокурорской приёмной распахнулась, и из неё вышел парень с дивными зелёными глазами… Думая о чём-то своём, он скользнул по нам невидящим взглядом, улыбнулся каким-то своим мыслям и, не обращая ни на кого внимания, зашагал по коридору в противоположную сторону.

Я мгновенно превратилась в «соляной столб» и даже, кажется, оглохла. По крайней мере, кроме ударов собственного сердца, я не слышала ничего. Ни того, что говорила Лика, а она точно что-то говорила, тряся меня за руку, ни снующих мимо нас людей.

Так я и стояла бы истуканом, если бы коридор был метров на двести длиннее. Но парень быстро скрылся за поворотом, я очнулась и бросилась вдогонку.

Сейчас! Его и след простыл.

Несколько минут я безуспешно металась по лабиринтам здания, пока меня не отловила Лика и силой не затолкала в кабинет к прокурору.

В просторном помещении работал кондиционер, и то ли от этого, то ли от нервного возбуждения меня била такая дрожь, что я не представляла, как вообще смогу говорить.

К счастью, хозяин кабинета стал радушно угощать нас чаем, и рассказывать Лике о проведённом в горах отпуске.

Плавно его повествование перешло к работе, точнее, к молодёжи, которая не так уж плоха, как кажется на первый взгляд — имеет какие-то идеалы и идёт на службу в органы сознательно, невзирая на то, что служба эта «и опасна, и трудна»…

Всё это позволило мне прийти в себя и немного успокоиться.

Я уже собиралась задать вопрос о человеке, покинувшем этот кабинет незадолго до нашего прихода, но неожиданно Алексей Романович заговорил о нём сам.

— Да вот хоть взять моего племянника. Он только что был здесь, просился ко мне на службу. Казалось бы, зачем ему? Боевой офицер, куча наград, в совершенстве владеет восточными единоборствами. Если я вам скажу, кто был его учителем, вы не поверите. Впрочем… вряд ли вы знаете это имя, девочки. Да и у самого Виктора очередь из учеников на пять лет вперёд, такой уже мастер! — Я вздрогнула и чуть не расплескала чай. В голове творилось чёрте что похлеще, чем было во сне, и слова прокурора с трудом продирались сквозь этот сумбур. — Готовы любые деньги платить, лишь бы он взялся с ними заниматься. А он, вишь ты, ко мне попросился. Да я готов с руками его оторвать, всё у парня на месте: и голова, и сердце, и принципы. Вот только не просто ему в системе будет, не все у нас хотят сделать мир лучше. Трудновато здесь таким… Весь в отца. Тоже, кстати, офицер был, Азаров Андрей, геройски погиб, может, слышали? Известная история была.