— Где Амир? — это первый вопрос, который я задаю, когда открываю глаза и вижу в кресле перед кроватью Леона. — Что с ним? Почему его здесь нет?

— Занят, — отвечает киллер. — Он занят, но как только освободится, то приедет сюда. Ляг и поспи, тебе необходимо восстановить силы.

— Нет, — решительно отбрасываю простынь, резко поднимаюсь, отчаянно стараюсь справиться с головокружением. — Я достаточно отдохнула.

Лицо обжигает боль. Кажется, слишком активно двигаю челюстью в процессе речевой деятельности. Меня точно кипятком ошпаривает, жар прямо в лицо бьет.

Замираю, осторожно ощупываю подбородок. Теперь и сглотнуть страшно. Судорога мышцы сводит.

Леон пользуется образовавшейся заминкой, поднимается со своего поста и заталкивает в мой рот очередную порцию таблеток, силой заставляет их проглотить. Эти капсулы мелкие и скользкие, моментально внутрь пролетают.

— Осторожно, — произносит ублюдок, укладывая меня обратно, набрасывает сверху покрывало.

— Какой же ты…

Я даже договорить не успеваю. Или успеваю, но не осознаю произнесенные фразы. Разум подернут дымкой. Язык заплетается, и я отключаюсь прежде, чем могу хоть слово произнести. Погружаюсь в глубокий сон.

Так происходит несколько раз. Практически — так. Меня кормят, разрешают умыться и сходить в туалет, а после опять проталкивают в рот таблетки. Мозг отрубается как по щелчку. Ощущаю себя куклой, покорной игрушкой.

Абсолютный ступор. Рефлексы замедленны. Все происходящее воспринимается точно через вату, едва осознаю окружающие декорации. Но постепенно получаю больше свободы и меньше капсул. Трезвею, изгоняю предательский туман из головы.

Леон игнорирует мои вопросы об Амире. Если и отвечает, то сухо и односложно, без подробностей. Чем лучше мне становится, тем больше и чаще начинаю спрашивать, однако от моих попыток нет никакого толка.

Жив. Разберется. Приедет.

Все речи киллера сводятся примерно к этим фразам. Снова и снова, по кругу, в разных комбинациях. Суть от перестановки данных сочетаний очень слабо меняется.

Леон вручает мне мобильный телефон, предлагает связаться с матерью и, достаточно взгляда на дату, отображенную на дисплее, — мое сердце моментально ухает вниз.

Пятница. Выходит, прошла целая неделя, а я даже не заметила, не ощутила никакого подвоха. Столько дней провалялась в постели, пробыла в состоянии овоща. Кошмар. Чудовищно просто. Столько времени впустую потратила. Идиотка.

Впрочем, сейчас самое лучшее, что я могу сделать, это действительно набрать свою маму и пообщаться с ней. Она там явно с ума сходит в ожидании весточки. Странно только, что не вылетела следом за мной.