На фильме сосредоточиться почти не удавалось – слишком близко ко мне был Даня, слишком хорошо я чувствовала тепло его тела, слишком часто билось мое сердце. И я боялась, что он услышит его сумасшедший стук. Но Даня то ли не слышал, то ли делал вид, что не слышит, и ел мороженое, пытаясь время от времени накормить меня. Даже измазал им мою щеку, но тут же слизнул.

– Ты что, собака? – возмутилась я. Вроде бы ничего особенного, а сердце подпрыгнуло.

– Я твой котик, – смиренно ответил Матвеев и ловко уклонился от меня, когда я попыталась измазать подтаявшим мороженым его лицо. Пока я пыталась дотянуться до него, он умудрился вымазать мне еще и кончик носа.

На середине фильма Даня встал, чтобы принести воду, а когда вернулся, сел позади – так, что моя спина оказалась прижата к его груди. Он обнял меня, сомкнув на талии руки, и положил подбородок на мое плечо.

Нужно было расслабиться в его надежных объятиях, но мое тело было натянуто как стрела.

Слишком близко – запредельно.

Слишком нежно – болезненно нежно.

Слишком откровенно – хоть мы и были в одежде, но так прижимались друг к другу, что у меня перехватывало дыхание.

Это было настоящее испытание, и я с трудом взяла себя в руки. Но стоило мне немного расслабиться и откинуть голову назад, как Матвеев поцеловал меня в шею – осторожно, нежно, медленно спускаясь ниже и ниже, пока не дошел до выреза на футболке. А затем стал самозабвенно целовать плечо – сквозь тонкую ткань.

Его нежность околдовывала, сковывала по рукам и ногам, подчиняла себя. Я забыла, как нужно дышать. И на мгновение вообще забыла все на свете – кроме его имени.

Даня. Мой Даня.

Чувствуя жар дыхания, от которого стало легко и приятно покалывать губы, я сжала его запястье – одна рука Дани все еще были на моей талии, и он явно не собирался отпускать меня от себя. Вторую же он запустил в мои волосы, отводя их от лица назад.

– Тебе не нравится? – прошептал Даня. Его ладонь скользнула вниз по предплечью и нашла мои пальцы, чтобы крепко переплести со своими.

– Нравится. – Каждая жилка во мне будто стала хрустальной и, натянувшись до предела, тонко звенела. И сердце тоже звенело – от переполняющих его эмоций.

Даня снова поцеловал меня в шею, найдя такое чувствительное место, что я, коротко выдохнув от неожиданности в виде приятной волны по телу, вздрогнула. Будто не коснулся кожи губами, а провел по ней кусочком льда, следом капнув горячим воском.

Я повернулась к Дане, его пальцы скользнули по моему подбородку, и наши губы, наконец, встретились в поцелуе – со вкусом ванильного мороженого и упоительный, с трудом сдерживаемой страсти.