Он хочет быть со мной. Он любит меня. Он нуждается во мне.

Даня вздрогнул.

– Не играй со мной, зайка, – в шутку пригрозил он, коротко поцеловал в губы и вдруг встал.

– Эй, ты куда? Даня! Вернись сейчас же! – возмутилась я, чувствуя себя обделенной, и почему-то прижала к груди снятую футболку. – Ты серьезно?

– Прости, ты меня очень обидела, – донесся из темноты его веселый голос.

– Даня! Котик, вернись, кис-кис-кис. Не хочешь по-хорошему? Матвеев, тогда будем действовать по-плохому. Я тебя сейчас оглушу, привяжу к стулу, а когда очнешься…

– Что тогда? – появился он. – Ну, девочка, говори. Я внимательно слушаю и фиксирую. Мне нравится твоя идея. Горячая.

Он снова опустился радом со мной и потерся своей щекой о мою щеку.

– Ты же не хочешь стать прекрасной молодой мамой, верно? – прошептал Даня, обнимая за плечи. Так обнимают, когда не собираются отпускать – надежно, крепко, пылко. С любовью.

Поняв, что он имеет в виду и зачем уходил, я лишь кивнула, кажется, покраснев от смущения.

– В фильмах этот момент упускается, – прошептала я, чувствуя, как после короткой передышки огонь в теле разгорается на порядок сильнее.

– Ну прости, мы не в фильме, Пипетка, – мягко отозвался Даня. – Я обо всем позабочусь. Иди ко мне?

– Может быть, у меня больше нет настроя, – закапризничала я, чувствуя себя счастливой.

– Я его верну, – пообещал Даня, резким движением вырвал из моих рук футболку, прикрывающую грудь, и снова усадил меня к себе на колени, целуя все с той же щемящей хрупкой нежностью. Закрыв глаза, я видела, как оттаивают вмерзшие в тонкий хрустальный лед звезды, и таяла вместе с ними. Знакомый запах хвои опьянял. А прикосновения – подчиняли.

3.21

Прорычав что-то неразборчивое, Даня прижал меня спиной к прохладному стеклу окна – неожиданный, но приятный контраст с жаром, исходящим от его тела, пронзал насквозь, словно ток. То ли из-за крепких объятий, то ли из-за огня, пылающего в нас, стало сложно дышать, и в перерывах между поцелуями я хватала воздух ртом. Теперь я не падала сквозь облака – я тонула. Тонула в человеке, от которого была без ума. И знала, что мы тонем вдвоем.

Мы не могли остановиться – желание быть вместе было сильнее нас, и я не возражала, когда его пальцы расстегивали пуговицу на джинсах – сначала на моих, потом – на своих. Остатки одежды только мешали.