Матвеева это ужасно рассмешило.

– Что за вселенский ужас в глазах? – насмешливо поинтересовался он. – Я уже видел все, что хотел.

– Не видел, – живо возразила я. – Было темно.

– Я же котик, – фыркнул Даня, – вижу в темноте. Ну же, иди ко мне, Дашка. Я слишком долго ждал, чтобы ты проснулась.

И он, встав, раскинул руки в объятиях – снова дурачился.

3.22

Почему-то на меня нахлынули недавние воспоминания, которые тотчас вскружили голову и заставили улыбаться. Тогда я, несмело отняв подушку, но все еще чувствуя неловкость, обняла Даню. Его щеки чуть-чуть кололись – появилась щетина. Обнаженную спину грело осеннее солнце. И снова появилось ощущение уюта и защищенности.

– В душ? – невинно поинтересовался Даня, не отпуская меня.

– Иди, – легкомысленно отозвалась я, раздумывая, укусить ли его за плечо или нет.

– Хочу с тобой. – Его голос стал почти ангельским.

– Принеси мне полотенце из гардеробной, тогда сходим, – прошептала я. – Лежит справа, на второй полке.

– Правда? – недоверчиво переспросил Даня.

– Конечно.

Он доверчиво поцеловал меня в нос и направился в гардеробную, а я кинулась в ванную комнату – полотенце ждало меня там. Матвеев раскусил мой обман и почти догнал, но я захлопнула дверь прямо перед его носом и спешно закрылась на замок. А после прислонилась спиной к прохладному кафелю, положив руку на сердце, которое снова беспокойно билось. Мне нужно было побыть наедине с собой и привести в порядок мысли.

– Дашка, ты обманщица! – раздался за дверью голос Дани.

– Прости, милый, – ответила я, глядя на себя в зеркало – на шее остались отметины от его губ. Я дотронулась до одной из них кончиками пальцев, вспоминая, как он целовал меня, и слабо улыбнулась.

Минут двадцать я стояла под теплыми упругими струями в душевой кабине. Вода струилась по телу, напоминая прикосновения ласковых Даниных рук, и я отчетливо поняла, что хочу повторить то, что было между нами.